Статья опубликована в №22 (июнь) 2015
Разделы: Философия, Антропология
Размещена 02.06.2015. Последняя правка: 02.06.2015.
Просмотров - 3473

АНТРОПОЛОГИЯ ХАЙДЕГГЕРА В ЗАРУБЕЖНОЙ БИБЛИОГРАФИИ (2000-2014)

Емельянов Андрей Сергеевич

кандидат философских наук

Курский государственный университет

старший преподаватель, кафедра философии

Торубарова Татьяна Викторовна, доктор философских наук, профессор кафедры философии, Курский государственный университет

УДК 130.121

Введение. Проблема человека занимает одно из центральных мест в философии Мартина Хайдеггера. Отличительной характеристикой спекуляций Хайдеггера о человеке, является то, что сама эта проблематика сокрыта проблематикой бытия. Немецкий философ первым в истории сокрыл существо человека его собственным бытием, осуществил деструкцию антропоцентрического понимания темы «человек», поставил вопрос о бытии человека, сделал человека, фактически, «пастухом бытия» [См. 10]. Вместе с тем, своеобразный подход Хайдеггера к проблеме человека до сих пор вызывает огромный интерес в научных кругах. Эта статья обращает внимание, на наш взгляд, на наиболее интересные и значимые зарубежные работы, посвященные изучению и осмыслению антропологии Хайдеггера в период с 2000 до наших дней, и преследует цель представить в сжатом и обзорном варианте, основные итоги, цели, темы, вопросы, и самое главное состояние проблемы человека Хайдеггера в зарубежной литературе.

В своей статье «Феноменология религиозного смирения в хайдеггерианском прочтении Лютера» [8; 171-200] (ThephenomenologyofreligioushumilityinHeidegger’sreadingofLuther) Карл Клифтон-Зедерстром (KarlClifton-Soderstrom) рассматривает различного рода философско-религиозные проблемы протестантской практики, связанные с человеческой природой, экзистенцией, верой, этикой и существованием. Карл Клифтон-Зедерстром обращает свое внимание на то, что в современной (континентальной) философии возвращение и ретенция к религиозной проблематике характеризуется «чувством глубокого интеллектуального смирения». Значительное место в этой дискуссии занимает антропология Хайдеггера, фокусирующаяся на таких темах, как конечность человеческого существования в бытии и во времени, а также его более поздние варианты критики онто-теологии. Это исследование, фокусируется в большей степени на ранних феноменологических исследованиях Хайдеггером жизненного опыта человека, помещая их в ракурс рассмотрения проблемы «смирения» в богословии Мартина Лютера. В этой статье показывается, что и для Лютера и для Хайдеггера, феномен религиозного смирения в качестве структуры привязанности к божественной сущности, связан с принятием своей собственной непохожести, бренности и тварности (самого человека) по отношению к Богу и как следствие из-за этого экзистенцианальной скорби. В период своего самого плодотворного этапа развития, феноменология Мартина Хайдеггера исходит из эсхатологической концепции кульминационного отрыва человеческого от божественного приходя к unio mystica (мистика вхождения) к концепции лютеранской церкви смиренности и уничижения. Переход Хайдеггера от мистической феноменологии к смирению, сходен собственному переходу Лютера к этой традиции.

В работе Мэтью Каларцо (MatthewCalarco) «Иная устремленность человека»: Пролегомены к вопросу о животном в прочтении Дерридой Хайдеггера» (“AnotherInsistenceofMan”: ProlegomenatotheQuestionoftheAnimalinDerrida'sReadingofHeidegger”) [2; 317-334], автор обращает свое внимание на поздний период творчества Жака Дерриды, который посвятил несколько своих работ обсуждению «вопроса о животных», который к тому же, чаще всего возникал в тени прочтения одного из хайдеггерианских текстов. Статья начинается с тщательного анализа работы Дерриды «Конец человека», в которой рассматривается основной мотив человеческого существования, изложенный Хайдеггером в работе «Письмо о гуманизме». Изображая весьма изысканную дерридианскую трактовку гуманизма Хайдеггера, Мэтью Каларцо возвращается к самим «Письмам», чтобы сквозь призму позиций немецкого и французского философов, установить различие между «правильным» человеком и «неправильным», а именно животностью. Это прочтение показывает, что в то время как Хайдеггер хоть и приводит ряд убедительных доводов для обоснования самодостаточного статуса метафизического гуманизма, однако сама по себе эта позиция, дескридитирует сама себя, так как она зиждется на фундаменте традиционной антропоцентрической мысли. Основная задача статьи заключается в следующем, выявить и тематическим образом разобрать, саму догматическую антропоцентрическую позицию Хайдеггера и показать ее продолжающуюся историю в текстах его последователей, а именно Дерриды.

Интересный взгляд на образ «человека» представлен в статье Яромира Брейдека (JaromirBrejdak) «Само-интерпретация времени, как правило индивидуации в концепциях человека Шелера, Дильтея и Хайдеггера» («Self-InterpretationofTimeasaRuleofIndividuationinScheler’s, Dilthey’sandHeidegger’sConceptsofMan») [1; 187-200]. Брейдек пишет о том, что в самом начале века феноменология претерпела значительные изменения под влиянием философии жизни. Основываясь на идеях Бергсона и Дильтея, а также Гуссерля, Шелера, Хайдеггера и Ингардена, Брейдек отмечает, что первые двое, оказали влияние на изменение понимания сущности априорности, которое стало все более и более превращаться в основополагающую грамматику истории. В следствии, этого изменения понимания априорности, произошло изменение понимания сущности человека. Так к примеру, сохранившийся еще в работах Гуссерля, термин «субстанция» заменяется концептом «времени», как определенным образом изображающим всю быстротечность изменяющихся взглядов человека в процессе индивидуации. В то же самое время, и Дильтей и Хайдеггер, обращают свое внимание на инвариантность субстанции, а именно человека и его отношения к миру; так, для Дильтея главной вариантой такого отношения является существующее постоянство семантического контекста (категории власти и смысла); Хайдеггер же в постоянстве присутствия в том или ином способе бытия, в частности в бытие-к-смерти. Шелер, с другой стороны – следуя одному из основных феноменологических принципов – что intentio и intentum имеют одну и ту же природу (Gleichursprünglichkeit), подчеркивает взаимосвязь между мировой верой, чтобы жить и бессилием духа, то есть невозможность по сути дела человеку быть человеком самим по себе.

В работе Гэвина Рэя (Gavin Rae) «Пере-осмысление человека: Хайдеггер, фундаментальная онтология и гуманизм» [5; 23-39] («Re-Thinking the Human: Heidegger, Fundamental Ontology, and Humanism») опубликованной в журнале «HumanStudies», Рэй знакомит читателя с очень неоднозначной попыткой Мартина Хайдеггера – переосмыслить человеческое существование в рамках собственной антропологии. Хайдеггер фокусирует внимание на взаимосвязи человеческого существа, способов человеческого существования, и способах человеческого существования через которое это существование может быть доказано или вообще осуществляться. Таким образом, Хайдеггер говорит о неразрывной связи «мышления» и «проблемы человеческого существования», что так или иначе перетекает в попытку доказать свое собственное существование через возвеличивание и фундаментацию «мышления», в ново-европейском варианте, как высшей способности человечества. Хайдеггер критически и скептически осмысливает сам процесс «мышления», говоря о том, что через мышление с нами начинает говорить бытие-человеком и бытие-быть-человеком.

Стивен Малхолл (StephenMulhall) в статье «Синтез и дизориентация: настроенность на философию у Хайдеггера и Сартра» [3; 123-139] (AttunementandDisorientation: TheMoodsofPhilosophyinHeideggerandSartre), наоборот пытается представить устремленность человека к человеческому, как собственную бытийную настроенность человека быть самим собой, и не раствориться в «ином» или «другом». Эта позиция является лишь отчасти хайдеггерианской, и поэтому в большей степени напоминает достаточно вольную авторскую интерпретацию, причем иногда навязчиво отождествляемую с сартовской. Так или иначе, основной идеей это работы является задача – провести философский анализ понятия настроенности человеческого понимания мира, чтобы оценить значимость процесса настроения на-что-то, которое может быть специально понято, только в русле классической феноменологической традиции. Прежде всего, для Хайдеггера, в «Бытии и времени», такими экзистенциональными конституантами метафизической настроенности являются тревога, растерянность, скука; а также стыд, который рассматривается автором как синтезирующая настроенность перехода от бытия к ничто Сартра.

Весьма оригинальной можно считать позицию Раджи Сингха (R. RajSingh), который в своей статье с красочным названием «Хайдеггер и поэтика человеческого жительствования» [7; 251-260] (HeideggerandthePoeticHumanDwelling) пытается рассмотреть некоторые экзистирующие элементы бытия-в-мире человека, его настроенность на бытие, как на свой «дом». В «Бытии и Времени», которая является основополагающим и фундаментальным трудом в ранний период творчества немецкого философа, Хайдеггер фокусирует свое внимание на бытии-в-мире вот-бытия (т.е. на тут-бытие, являющееся новым обозначением «человеческого бытия»). Хайдеггер обращает внимание, на то, что исторически метафизические философствования на тему человека на Западе, не принимали к сведению фундаментальный аспект его бытийного рассмотрения; т.е. первоначально человек попадает и устраивает себя в мире, как первейшем горизонте его собственного существования, а уже во-вторых, обращается к тому, что находиться за его пределами, т.е вещи, идеи, другие люди. Без посредничества мира (т.е. мировой контекстуальности) человеческое существо не может ни понять себя, ни других, ни вообще что-либо. Традиционная, метафизическая философия, например Декарта, взяла за основу себя, вещей, мышления и других Я (cogito, вещь протяженная и вещь мыслимая), как уже данные, и таким образом, обошла стороной фундаментальную структуру человеческого бытия, а именно структуру человеческого бытия-в-мире.

В работе Александра Павлижана (Aleksandra Pawliszyn) «Временность Dasein(Хайдеггер) и время Другого (Левинас) («ATemporalityofDasein (Heidegger) andaTimeoftheOther (Levinas)») [4; 193-204] говорит о том, что современная гуманистическая традиция изображает несовпадение, бессмыслицу, различие, исключающие возможность описания фундаментальных основ человеческого существования, и хотя бы какой-либо принципиальной возможности наличия различного рода вариантов дисскурса и спекуляций о человеческой природе существования, устраняют возможность однобокой и односторонней интерпретации. Это обстоятельство находит свое отражение непосредственным образом в онтологическом плюрализме современной эпохи. В ракурсе данной проблематики, наиболее отчетливо прорастает несоответствие рациональной физики, гносеологии и этики позитивизма. Так, например, в философии Левинаса, между чистыми и ясными постулатами рациональности и человеческой этикой возникает некая метафизическая тайна непонимания перевода из одной онтологии в другую. Невозможно вообще как-либо согласовать эти два разных мира. Эта так называемая ситуация, ситуация «неразрешимости», окончательным образом расшатывает онтологическую картину, из непонимая которой мы не можем выпрыгнуть. Эта точка зрения, ставит под сомнение все усилия, направленные на то, чтобы достаточно конкретно отразить смысл чего-либо в рамках той или иной онтологической системы, потому, как всякая такая попытка будет утверждать любую попытку интерпретации в качестве «тотальности» того или иного мнения, той или иной онтологической картины. В то же время чувство доказанности и обоснованности той иной описательной модели, оставляет позади внимания человека, пожалуй, самое важное, что ускользает от его внимания, темной и мистической остается конец человека, его невозможность быть человеком, его невозможность осуществлять процессы оправдания и доказательства собственного существования, быть человеком через процессы которые он имеет место в мире в качестве человека. Тайна нашего неизбежного конца сигнализирует о конце чистой воспринимающей деятельности человека, переводящая этот знак в звук собственного страдания, исток которого невозможность сопротивляться этому концу, осознание собственной бессильности и пассивности. Человеческое существо сталкивается с чем-то таким, что больше его самого, с тем, что более его существа и явленности, что нельзя свести к четкому кругу того-что-показывает-себя-из-себя самого (Гуссерль). Тем не менее, человек пытается прорваться из темного облака непонимания и сферы бессмысленности, через способ лингвистического самовыражения, т.е. через язык, из-за которого это непонимание возникает; и даже, несмотря на то, что сам по себе язык ставит под сомнение наличие какого-либо смысла, является неустранимой особенностью человеческого бытия-в-мире. Эти аспекты человечности и человеческого существования представленные в рамках современной герменевтики не могут быть исключены из пространства человеческого бытия. Тем не менее, это чувство, не является ощущением изначальной данности, но напротив, это выступает как основная устремленность слова исходящего из человеческого существования в мире. Возникновение и встреча с миром человека здесь ставиться в центральное положение: Это изречение/поиск, где мир оказывается не способным что-либо или как-нибудь выразить, является последним словом мира. Постоянно культивироваемое изречение себя, устанавливает отношение мир-мир, где каждому миру есть, что нам сказать. Феноменологический способ понять мир, заключается в том, чтобы увидеть человеческий мир, как мир смысла.

В ряде других статей и работ, проблема человека, человеческого существования, антропологии в хайдеггерианской феноменологии, например, у Марии-Кьяры Телони (Maria-Chiara Tellini) в «Время и формирование человеческой личности: сравнение идей Эдит Штайн и Мартина Хайдеггера» [9; 225-266] («TimeandTheFormationoftheHumanPerson: aComparisonofEdithStein’sandMartinHeidegger’sThoughts»), представлена точка зрения, по которой исток анти-антропологических изысканий философа, антропологии без человека, кроются в преодолении кантианского антропологизма. Протест против приоритета антропологии в философии вызван также новым пониманием человека, который задается не как субъект действия, а как медиум бытия. Это тесное сближение бытия с Dasein проявляется в том, что Хайдеггер использует для их описания одинаковые предикаты существования, присутствия. В силу этой близости возникают трудности с тезисом о том, что бытие не является сущностью. Возможно, имея ее в виду, Хайдеггер и акцентировал онтологическое понимание человека: его сущностью является присутствие при бытии. Но тут тоже возникает вопрос об характере индивидуальности и повседневности Dasein. В решении этой проблемы Хайдеггер дистанцировался не только от психологии и антропологии, но и от социологии. Вопрос о смысле бытия в «Бытии и времени» характеризуется как трансцендентально-феноменологический, а позже преодолевается как кантианский. В статье Освальдо Росси (OsvaldoRossi) «О субъекте Хайдеггера: существование, личность, различия» («OnthesubjectofHeidegger: Existence, Person, Alterity») [6; 283-317], который выстраивает свою авторскую позицию на основании критического скольжения между Шелером и Хайдеггером. Парадоксальным образом дана попытка обосновать независимое от существования Dasein, самостоятельное существование бытия, которое определяется как присутствие и сопровождается явным антропоморфизмом языка. Последний содержит все больше человеческих метафор, на место Dasein приходит фигура мыслителя-поэта. Антропологический проект Шелера Хайдеггер отождествил с неокантианской теорией ценностей и указал, что человек может быть правильно определен как «слуга» бытия, а не господин (познающий субъект), конструирующий мир в понятиях. Наоборот, рассуждения позднего Хайдеггера явным образом центрированы на человека. Конечно, утверждается, что речь идет о бытии, однако это читается как чисто формальное утверждение, ибо ясно, что речь идет о человеке, способном входить в просвет бытия. Собственно, человек и есть этот просвет, во всяком случае, язык, техника, искусство –– главные антропологические константы, являются экстазами и медиумами этого бытия.

Выводы:

Позиция Хайдеггера в отношении человека в философских кругах относиться к дискуссионным. Условно ее можно выразить в двух вариантах:

- Экзистенционально-герменевтическая позиция заключается в том, философия Хайдеггера наделила достаточно метафизическое и абстрактное понятие "бытия" человеческими формами понимания впервые сделав его понятным для самого человека.

- Анти-антропологическая говорит о том, что сам онтологический характер бытия (его жесткая властная структура отчасти проявилась в характере и стилистике мышления самого Хайдеггера) подчиняет человека истории истолкования бытия, делая его "пастухом бытия".

Аналогичную дилемму мы можем обнаружить и в современной зарубежной библиографии. Несмотря на это, новые интерпретации идей Хайдеггера, их рецепция сквозь призму протестантской теологии, феноменологии Гуссерля и деконсрукции Деррида, а также некоторые иные, отражают многообразие и вариативность смысла сосредоточенного в понятии "человек".

1. Brejdak J. Self-Interpretation of Time as a Rule of Individuation in Scheler’s, Dilthey’s and Heidegger’s Concepts of Man / The Origins of Life / Analecta Husserliana. Volume 66, 2000, pp 187-200.
2. Calarco M. “Another Insistence of Man”: Prolegomena to the Question of the Animal in Derrida's Reading of Heidegger / Human Studies . - November 2005, Volume 28, Issue 3, pp 317-334.
3. Mulhall S. Attunement and Disorientation: The Moods of Philosophy in Heidegger and Sartre / Philosophy's Moods: The Affective Grounds of Thinking. Contributions To Phenomenology Volume 63, 2011, pp 123-139.
4. Pawliszyn А. A Temporality of Dasein (Heidegger) and a Time of the Other (Levinas) / The Creative Matrix of the Origins. Analecta Husserliana Volume 77, 2002, pp 193-204.
5. Rae G. Re-Thinking the Human: Heidegger, Fundamental Ontology, and Humanism / Human Studies. May 2010, Volume 33, Issue 1, pp 23-39.
6. Rossi O. On the subject of Heidegger: Existence, Person, Alterity / Phenomenology of Life from the Animal Soul to the Human Mind. Analecta Husserliana Volume 93, 2007, pp 283-317.
7. Singh R. R. Heidegger and the Poetic Human Dwelling / Passion for Place Book II. Analecta Husserliana Volume 51, 1997, pp 251-260.
8. Soderstrom K. The phenomenology of religious humility in Heidegger’s reading of Luther / Continental Philosophy Review. - May 2009, Volume 42, Issue 2, pp 171-200.
9. Teloni M-K. Time and The Formation of the Human Person: a Comparison of Edith Stein’s and Martin Heidegger’s Thoughts / Timing and Temporality in Islamic Philosophy and Phenomenology of Life . Islamic Philosophy and Occidental Phenomenology in Dialogue Volume 3, 2007, pp 225-266.
10. Heidegger M. Wegmarken. I. Abteilung: Veroffentlichte Schriften 1914-1970. Band 9. Vittorio Klostermann. Frankfurt am Main, 1976.

Рецензии:

9.06.2015, 23:38 Колесникова Галина Ивановна
Рецензия: Статья отличается интересным ракурсом постановки проблемы и ярко выраженной авторской новизной, а также соответствием основным квалификационным признакам. Рекомендуется к публикации



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий