Статья опубликована в №44 (апрель) 2017
Разделы: Юриспруденция
Размещена 07.04.2017. Последняя правка: 06.04.2017.
Просмотров - 5377

Особенности правового регулирования деятельности в социальных сетях в зарубежных странах

Танекова Марина Олеговна

магистр юридических наук

Казахский национальный университет им. аль-Фараби

младший научный сотрудник

УДК 341.1/8

Введение.

Наличие в международно-правовом законодательстве каких-либо норм, регулирующих деятельность в социальных сетях, за исключением технического аспекта, некоторыми учеными оспаривается, другими же, напротив, утверждается. К примеру, Тимур Ерджанов считает, что «никакого международного «Интернет-права» (как, впрочем, и национального) нет. На заре развития всемирной паутины высказывались идеи, что Интернет в силу своей трансграничности будет регулироваться больше международными, чем внутригосударственными законами. Этого не произошло: практика пошла по пути автономного регулирования национальных сегментов Интернета» [1]. По мнению юриста, с точки зрения международного права, Интернет считается разновидностью СМИ, соответственно, нормами о  СМИ и регулируется.

Михайлусов С. Н. придерживается несколько иной точки зрения, утверждая следующее: «природа Интернета позволяет работать в Сети максимально анонимно … это создает благоприятную среду для совершения противоправных действий. В таких условиях ни национальное законодательство, ни даже региональное не эффективны - успешно противодействовать злоупотреблению плодами ИКТ можно только на международном уровне [2].

Международное право, сродни национальному, не располагает универсальным документом по правовому регулированию деятельности в глобальных информационно-коммуникационных сетях. Многие международные документы, касающиеся деятельности в социальных сетях, в основном, либо являются своеобразным ответом на какое-либо нарушение основополагающих прав в информационно-коммуникационном пространстве, будь то авторские и смежные права, борьба с порнографией, спамом, киберпреступлениями и другое, либо являются примером «мягкого права» и представлены в виде рекомендаций, резолюций, деклараций. Также международно-правовое регулирование зачастую защищает само право (к примеру, свободное распространение информации) независимо от того, реализуется ли оно в социальных сетях или в традиционной форме общественных взаимоотношений.

Начнем с того, что Международный пакт о гражданских и политических правах, а также Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод предусматривают и защищают следующие права, которые могут быть реализованы и также нарушены в социальных сетях:

1. Право на уважение частной и семейной жизни (ст.17 Пакта, ст. 8 ЕКПЧ);

2. Право на свободное выражение мнения (ст.19 Пакта, ст. 10 ЕКПЧ);

3. Запрет на пропаганду войны (ст. 20 Пакта);

4. Право на свободу объединения (ст. 22 Пакта, ст.11 ЕКПЧ) [3] [4].

Европейский суд по правам человека уже не раз высказал свою правовую позицию относительно Интернета, указав в деле Йилдырым против Турции, что «Интернет стал одним из основных средств осуществления права на свободу выражения мнения и получения информации, а ограничение доступа к нему возможно при наличии ясной правовой базы, которая устанавливает рамки такого запрета и предоставляет гарантии судебного пересмотра для того, чтобы предотвратить возможные злоупотребления этим правом» [5]. Аналогичное мнение содержится и в постановлениях суда по делу Delfi против Эстонии [6] и Газета Таймс  против Соединенного Королевства [7], где подчеркивается, что Интернет обеспечивает беспрецедентную платформу для осуществления права на свободу выражения мнений. Высокую значимость праву на свободу выражения мнения придает и Комитет ООН по правам человека в деле Кацора против Республики Беларусь. Иными словами, деятельность в Интернете и социальных сетях воспринимается данными квазисудебными органами как частный случай реализации права на свободу выражения мнения.

На международном и региональном уровне Интернет практически не регулируется, не говоря уже о социальных сетях. Среди основных документов можно назвать Окинавскую Хартию Глобального информационного общества 2000 г., Мадридскую декларацию о защите личных данных 2009 года, Резолюцию Совета ООН по правам человека «О праве на свободу слова в Интернете» 2012 года, Будапештскую Конвенцию по киберпреступлениям 2001 года, Рекомендация Комитета министров Совета Европы о защите неприкосновенности частной жизни в Интернете 1999 года и др.

Что касается непосредственно социальных сетей, международное законодательство вообще обходит стороной данное явление в своих документах, отдавая правовую регламентацию деятельности в соцсетях в руки саморегулированию. Данный процесс производится посредствам создания администрацией сайта пользовательской политики, применяемой в качестве регулятора отношений на социальном портале.

В свою очередь, трансграничный характер Интернета уже давно задает необходимость создания не только национальных законов, посвященных данному явлению, но и международной конвенции, которая регламентировала бы упрощенный механизм получения пользовательской информации для правоохранительных органов стран-участниц и другие процессуальные моменты, задавала бы правовые стандарты для внутригосударственного регулирования отношений в сети,  положила бы начало мировому консенсусу относительно ответственности за неправомерные публикации и др. Ни в одной стране мира нет единого всеобъемлющего нормативно-правового акта, касающегося деятельности в Интернете, не говоря уже об отдельном правовом регулировании социальных сетей. В основном, используется практика растаскивания законодательных норм по различным нормативно-правовым актам. Казахстан мог бы стать первым государством в мире, создавшим специальный нормативно-правовой акт о регулировании отношений в информационно-коммуникационных сетях.

Актуальность обусловлена тем, что национальная и международная правовая система уже сейчас имеет ряд пробелов, связанных с отсутствием эффективного законодательного регулирования деятельности в социальных сетях. Как показывает практика, многие возможности социальных сетей остаются нереализованными, тогда как многочисленные злоупотребления и противоправные действия пользователей социальных сетей остаются безнаказанными. Отсутствие научно обоснованных рекомендаций по модернизации текущего законодательства в данной сфере может в будущем крайне негативно отразиться на динамике политических и экономических процессов в мире.

Цель исследования. Основной целью исследования является анализ правового регулирования деятельности в социальных сетях в зарубежных странах.

 Задачи исследования. Для достижения цели исследования были поставлены следующие задачи:

1. Изучить законодательство зарубежных государств, а также международно-правовую базу в области правового регулирования деятельности в социальных сетях;
2. Выявить наиболее перспективные положения правового регулирования деятельности в социальных сетях в зарубежных странах.

Материалы и методы исследования. В теоретическую основу исследования были положены труды таких казахстанских ученых, как Т.К. Ерджанов, Д.В. Голобурда, Р. Айкимбаев, Р.М. Абдрашев, О. Диденко, Р. Токсоналиев, Д.В. Татаринов, Л.В. Татаринова. Среди трудов российских ученых были использованы научные исследования таких авторов, как А.Л. Осипенко, П.В. Миненко, А. В. Парламчук, С.А. Филимонов, В.Б. Наумов, Д. А. Губанов, А. М. Лещенко, Т. Коростылева, К. Орлова, Т. Ю. Стукен, А. Рузанов, В. С. Тоискин, В.В. Красильников, Г.Г. Почепцов, А.В. Попов, Р.С. Селезенев, Е.И. Скрипак, Е.А. Лавренчук, И.А. Бобкова, Э. Мкрчтян, Д.А. Новиков, А.Г. Чхартишвили  и других.  В работе также были использованы научные работы таких зарубежных ученых, как Эндрю Кристи, Стейн Шольберг, Х. Эмерсон-Тиллер, Дэвид E. Соркин, Джон В. Бэгби, Марк Уорд, П. Альварез, М. Кастель и других.  В ходе исследования авторами были применены следующие методы: системный, диалектический, сравнительно-правовой, структурный, аналитический. Также методологическую основу исследования составили метод социального эксперимента, правового прогнозирования, наблюдения, тестирования, опроса, изучения и обобщения.  

Научная новизна. Впервые был проведен комплексный сравнительный анализ правового регулирования деятельности в социальных сетях в ведущих мировых державах.

Результаты и выводы. Большинство развитых стран мира заинтересованы в создании единой системы борьбы с правонарушениями в социальных сетях, которые зачастую становятся интернациональными и одновременно совершаются на территории нескольких государств. Здесь наиболее перспективным является сотрудничество, связанное с обменом информацией о совершаемых деяниях и предоставлению доказательств и оперативных сведений, между правоохранительными органами нескольких государств. Также страны Европы, США, ряд других стран мира стремятся разработать эффективную систему по предупреждению компьютерных преступлений и преследованию компьютерных преступников.

Конечно, было бы напрасным надеяться на то, что подобные проблемы можно решить, не прибегая к некоторому вмешательству со стороны государства в деятельность в социальных сетях. Вместе с тем, государству в решении вопроса правового регулирования социальных сетей необходимо соблюдать справедливый баланс между правом свободного получения и распространения информации, свободой выражения мнения и правом на уважение частной жизни отдельных лиц. Одним из наиболее убедительных вопросов, связанных с Интернетом, является защита свободы слова по отношению к ограничению вредного содержания. В то время как в США существует конституционно закрепленное предпочтение в пользу свободы слова, очевидно, что европейские страны и Австралия являются более успешными, в конечном счете, в вопросах управления вредным контентом [8].

Как известно, позиции стран широко расходятся в вопросах правового регулирования деятельности в социальных сетях. Нетрудно заметить, что, в основном, отдельного правового регулирования в социальных сетях  с точки зрения зарубежного законодательства заслуживает защита детей от вредоносной информации и вопросы авторских прав и интеллектуальной собственности.

 Соединенные штаты Америки, к примеру, довольно долго ограничивали возможность вмешательства государства в использование населением Интернета: практически все высказывания в сети считались мнением, которому можно противопоставить другие ценности, но не удалять. Эта позиция подкреплялась первой поправкой к Конституции Соединенных Штатов, которая гласила: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению религии или запрещающего свободное исповедание; либо ограничивающего свободу слова или печати; или право народа мирно собираться, и ходатайствовать перед правительством об удовлетворении жалоб» [9].

Но при этом, законодательство США запрещает диффамацию, процветающую в социальных сетях: любое лицо, пострадавшее от диффамационных действий вправе обратиться в суд в гражданском или уголовном порядке. Менее сильной степенью защиту пользуются политические деятели, что оправдано в силу возложенной на них общественной ответственности.

Несмотря на всю демократичность политики США в вопросах регулирования Интернет-отношений, определенная озабоченность сложившейся ситуацией и участившимися случаями правонарушений в сети была высказана в Стратегии национальной безопасности США, где предлагалось следующее: «Мы будем сдерживать, предотвращать, выявлять, защищать и быстро восстанавливаться от кибератак и вторжения с помощью:

1) Инвестирования в людей и технологии: для продвижения этой цели, мы работаем с правительством и частным сектором в целях разработки более безопасной технологии, которая дает нам возможность лучше защитить и усовершенствовать устойчивость важнейших государственных и промышленных систем и сетей;

2) Укрепления международного партнерства по целому ряду вопросов, включая разработку норм приемлемого поведения в киберпространстве; законы, касающиеся киберпреступности; сохранение данных, защита и конфиденциальность; подходы к сетевой защите и реагированию на кибератаки» [10, С.27]. Положительным моментом в практике США стоит считать и тот факт, что федеральные власти усиливают мониторинг деятельности в сети, налаживают сотрудничество с крупными провайдерами Интернет-сайтов и владельцами поисковых систем.

Задача по анализу общего информационного фона в открытом сегменте  Интернета,  прежде  всего  в  социальных  сетях,  поручена  специальным подразделениям  по  общественным  контактам  Национального  центра операций  Министерства  внутренней  безопасности  США (National Operations Center Social Networking Media Capability) [11].

Франция стала первой европейской страной, законодательно закрепившей возможность ограничения доступа пользователей к Интернету [12]. Французская позиция предполагает, что анархия в социальных сетях недопустима, несмотря на высокую роль данного ресурса в свободе выражения мнения. В связи с этим государства осуществляет серьезный контроль деятельности в сетях.  С 2000 г. во Франции провайдеры могут быть привлечены к уголовной ответственности за предоставление услуг хостинга лицам, не предоставившим о себе нужных сведений. Вместе с тем, создатели местных сайтов обязаны предоставлять о себе полную информацию. Министерство внутренних дел Франции имеет в своем составе Центральное управление по борьбе с преступностью в области технологий информатики и связи, которое осуществляет мониторинг содержимого различных сайтов в Интернете. С 2011 года также французские полицейские наделены весьма широкими полномочиями: требование о блокировки сайта с незаконным контентом может быть предъявлено провайдеру без санкции суда. Во Франции реализуется привлечение к ответственности за противоправный контент как провайдера, так и пользователя. Подобный подход эффективно действует с двух сторон: во-первых, присутствует контроль со стороны государства, во-вторых актуализируется необходимость осуществления самоконтроля.

В Великобритании также отсутствует специальный нормативно-правовой акт, регулирующий деятельность как в Интернете, так и в социальных сетях. Тем не менее, в стране действует орган под названием Национальный отдел по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий. Также, несмотря на отсутствие прямых законодательных предписаний, в Великобритании довольно активно контролируют деятельность в Интернете различные общественные организации («Интернет-жертвы»,   “Internet Watch”). В свою очередь, в Республике Казахстан практика вовлечения общественных организаций в регулирование деятельности в Интернете вообще не применяется. На наш взгляд, подобный опыт положительно бы сказался на общем уровне регулирования деятельности во Всемирной паутине. 

 В Германии правовое регулирование деятельности в социальных сетях осуществляется с помощью таких нормативно-правовых актов, как закон «О  телекоммуникационных  данных», «Об  ограничении  тайны переписки, почтовых и телефонных сообщений», «О регулировании контента, вредоносного для детей». В ФРГ Федеральным Департаментом вредоносных СМИ для детей регулярно составляются списки незаконного контента, дальнейшая фильтрация которого возложена на частные Интернет-компании. Также в ФРГ действует Интернет-бюро, национальный центр по борьбе с киберпреступностью, занимающиеся мониторингом контента социальных сетей. Подобный подход был бы также продуктивен для Республики Казахстан.

В Италии распространенной практикой является возложение обязанности по удалению нелегального контента на администрацию сайта или на блоггера, несоблюдение которой влечет ответственность.  В свою очередь, в Японии пользователи больше призываются к самоцензуре.

Законодательство Норвегии, аналогично казахстанскому, не имеет специального правового регулирования Интернета. В государстве на случай противоправных действий в Интернете применяется уголовный кодекс, закон «О персональных данных». Норвежские власти также отрицают анонимность в социальных сетях и требуют предоставления полной и достоверной пользовательской информации. Уголовное и административное законодательство без уклонов в сторону специальных законов применяется в Нидерландах. Уголовное законодательство Дании по решению суда наделяет правоохранительные органы правом требовать от провайдеров сохранять персональные данные пользователей и передаваемый ими контент сроком до 3 месяцев.

Чехия регулирует Интернет-отношения с помощью закона  «Об  аудиовизуальных  медиа-услугах». Данный закон содержит запрет на распространение сведений, влияющих на подсознание, а также разжигание ненависти по половому, языковому, расовому и другим признакам.

Опыт Венгрии также представляет интерес для законодательства Республики Казахстан. Венгерские провайдеры обязуются сотрудничать с правоохранительными органами и предоставлять скрытую информацию. Также социальные в данной стране не приравнивается к средствам массовой информации и регулируется законом «Об электронной связи».

Литва применяет к отношениям в социальных сетях Закон «Об общественной информации», придавая свободе выражения мнения высокую ценность. Но при этом право выражения мнения ограничивается для защиты конституционного строя, чести, достоинства, частной жизни и нравственности. Вопросами мониторинга в сети занимается Департамент государственной безопасности Литвы.

Необычная попытка правового регулирования деятельности в сети представлена в законодательстве Белоруссии, где действует закон  «О  мерах  по  совершенствованию    использования    национального  сегмента  сети  Интернет».  В основе закона лежат запретительные нормы, ограничивающие посещение ресурсов с незаконным контентом, к примеру, содержащим порнографические материалы.   Кроме того, предприниматели страны обязуются использовать исключительно отечественную доменную зону BY.

В Турции действует закон «Об упорядочивании размещения информации в Интернете  и  борьбе  с  правонарушениями,  совершаемыми  посредством всемирной сети». Планируется также создать всеобщую фильтрацию контента по ключевым словам.

Усиленная ограничительная практика в отношении Интернет-ресурса применяется в законодательстве таких стран, как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, КНР, Южная Корея. В данных странах используются серьезные системы фильтрации как запросов в поисковиках, так и личной корреспонденции, ограничен доступ ко многим сайтам. Однако в некоторых из приведенных стран развит национальный сегмент Интернета и присутствуют собственные социальные сети, предоставляющие несколько больше свободы.  Подобная практика является чрезмерной для Республики Казахстан, позиционирующей себя как демократическое и светское государство.

В Российской Федерации деятельность в социальных сетях также регулируется уголовным и административным законодательством. Интернет и социальные сети в РФ расцениваются как средства массовой информации, на которые распространяется Закон «О СМИ». Эффективный мониторинг Интернет-сайтов на наличие противоправного контента проводится органом под названием Роскомнадзор. Также стоит упомянуть принятый в 2014 году Закон «О блоггерах», предусматривающий необходимость регистрации в реестре Роскомнадзора, если количество читающих пользователей в сутки превышает 3000. Внесение подобных новшеств в законодательство Республики Казахстан положительно повлияло бы на правовое регулирование авторов крупных блог-платформ.

Итак, опыт зарубежных стран также не предполагает наличия специального закона о правовом регулировании деятельности в социальных сетях. Аналогично социальные сети игнорируются и международно-правовыми документами, но, в то же время, важность создания такого регулирования косвенно подчеркивается в различных резолюциях, рекомендациях, декларациях и других источниках «мягкого права». Пока мировое сообщество идет по пути растаскивания норм, касающихся деятельности в социальных сетях по различным нормативно-правовым актам, не имеющим прямого отношения к информационно-коммуникационным сетям. Тем не менее, приведенный практический опыт некоторых государств, в частности, мониторинг социальных сетей, функционирование специальных государственных органов, привлечение к регулированию и фильтрации контента частных структур, мог бы быть успешно применен и в республике Казахстан.

1. Т. Ерджанов: Никакого международного «Интернет-права» нет.- 18 декабря 2015 г. // Режим доступа www.matrica.kz (Дата обращения 19/12/2015).
2. С.Н. Михайлусов Международно-правовое регулирование Интернета // mgimo.ru/files/148362/mihailusov.doc
3. Международный пакт о гражданских и политических правах.-Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 года // Режим доступа: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactpol.shtml (Дата обращения: 24/08/2015)
4. Европейская Конвенция по правам человека // http://www.echr.coe.int/Documents/Convention_RUS.pdf
5. Постановление Европейского Суда по правам человека от 18 декабря 2012 года № 3111/10 «Дело «Ахмет Йилдырым против Турции»
6. CASE OF DELFI AS v. ESTONIA (Application no. 64569/09) JUDGMENT.-STRASBOURG.- 16 June2015.
7. Постановление Европейского суда по правам человека № 3002/03 и 23676/03 ООО Газета Таймс (№. 1 и 2). Против Соединенного Королевстваю.-Страсбург, 2009.
8. A. von Bogdandy and R. Wolfrum, (eds.), Max Planck Yearbook of United Nations Law, Volume 10, 2006, p. 191-272. © 2006 Koninklijke Brill N.V. Printed in The Netherlands.
9. The Constitution of the United States (The Bill of Rights & All Amendments) // http://constitutionus.com/#amendments
10. National Security Strategy, May,2010 // https://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf
11. Правовое регулирование сегментов Интернета. - Информационно-аналитический доклад, Центр политической информации.- 24 апреля 2013 года // http://polit-info.ru/images/data/gallery/0_9764__regulirovanie_interneta.pdf
12. Парламчук А. В. Регулирование правоотношений в сети Интернет в зарубежных странах // Вестник Академии генеральной прокуратуры Российской Федерации, No 6(32), 2012. С. 24-32.

Рецензии:

7.04.2017, 11:11 Беляков Константин Иванович
Рецензия: Статья архи актуальна для решения проблем информационного общества в контексте развития информационного права. Стиль изложения и структура работы соответствует требованиям, а материал носит познавательный характер. На основании этого статью представляется возможным рекомендовать к изданию. Однако, хочу напомнить автору, что право регулирует общественные (социальные) отношения, а не деятельность в какой либо сфере, тем более в социальных сетях. Кроме того, возникающую при этом коммуникацию (общение) представляется не совсем корректным рассматривать как деятельность. Поэтому, рекомендовал бы уважаемой Марине Олеговне, изменить название статьи, которое, по сути, отображает предмет исследования, и учесть эти замечания не только по тексту статьи, а и в дальнейшей научной деятельности. Предлагаю, например, "Особенности правового (или законодательного, нормативно-правового) обеспечения социальных сетей в зарубежных странах". Рад буду дискуссии. :)



Комментарии пользователей:

9.04.2017, 14:29 Эрштейн Леонид Борисович Отзыв: Не юрист. Скажу лишь мнение. Момент очень тонкий, преступления в области ИКТ, фактически касаются не столько самих технологий, сколько того что делают с информацией. Обычный шпионаж всегда преследовался во всех странах, не зависимо от ИКТ, то есть фактически, регулировке подлежит не деятельность в соц сетях, а последствия к которым эта деятельность приводит, а эти последствия регулируются правом любого государства, не зависимо от того в какой среде они появляются, например, призыв к экстремизму преследуется не зависимо от того в какой среде он происходит. И фактически законодательные акты лишь позволяют расширить возможность преследования на иную среду и все.

Оставить комментарий