Публикация научных статей.
Вход на сайт
E-mail:
Пароль:
Запомнить
Регистрация/
Забыли пароль?

Научные направления

Поделиться:
Статья опубликована в №32 (апрель) 2016
Разделы: Психология
Размещена 16.03.2016. Последняя правка: 05.04.2016.
Просмотров - 7936

«Мать-подружка»: нарушение границ материнско-дочерних отношений

Mакаренко Амалия Алексеевна

кандидат психологических наук, доцент

Национальній аэрокосмический университет им.Н.Е.Жуковского "ХАИ"

доцент

Аннотация:
Статья посвящена рассмотрению нарушения границ материнско-дочерних отношений, в частности вопросу перехода границы возможного в отношениях мать-дочь к форме отношений мать-подруга.


Abstract:
The article is devoted to boundary violations mother-child relationships, in particular the issue of a possible transition boundaries in the relationship mother-daughter relationship in the form of a female friend.


Ключевые слова:
мать; дочь; границы; интимность; психологический инцест; трансгрессия.

Keywords:
mother; daughter; boundaries; intimacy; psychological incest; transgression.


УДК 159.9:345

Иногда можно услышать от женщин разного возраста, что лучшей подругой для них является их собственная мать. С присущим этим людям невежеством и простодушием глубоко деструктивные отношения не только не воспринимаются как такие, но и часто являются поводом для гордости и возводятся в ранг идеала отношений мать-дочь. Дочь воспринимает дружеские действия матери и прилагает усилия, чтобы поддержать в целостности такой «благостный дружеский» тип отношений с матерью, который, на самом деле, является перверсивной формой связи между матерью и дочерью.

Где проходит граница между адекватными материнско-дочерними отношениями, и как различить естественную эмоциональную привязанность в диаде «мать-дочь» и ее экстремальные, извращенные формы? Кто в ответе за эту границу и как ее размывание скажется на женской истории дочери? Какая оптимальная граница необходима в материнско-дочерних отношениях, которая в дальнейшем позволит дочери, однажды ставшей женщиной, быть и чувствовать себя самой собой и, в большей или меньшей степени, реализованной?

Рассмотрим категорию интимности как одну из предпосылок рассмотрения заявленной проблематики. В монографии Ц.П. Короленко с соавт. интимность определяется через категории взаимности, ранимости и открытости [3, С.15]. Интимность требует способности, с одной стороны, находиться вместе, с другой, – сохранять сепаратность и индивидуальность в интимных отношениях. Интимность невозможна без способности отделения своего Я от Я другого человека. Отношения, основанные на интимности, характеризуются наличием аттачмента, взаимозависимостью, длительностью, повторяющимися интеракциями, чувством принадлежности друг другу [там же, С. 16].

Далее авторы указывают, что отношения интимности требуют взаимности, взаимопонимания, «прозрачности» на сознательном и на бессознательном уровне. Между находящимися в интимных отношениях людьми происходит бессознательный диалог, обмен «тайными знаками» [там же, С.27]. В рамках заявленной темы здесь необходимо зафиксировать внимание на «прозрачности» и «обмене тайными знаками».

Подчеркивается, что поддержка и сохранение интимных отношений на длительное время требует зрелых эмоций, развитого эмоционального и межличностного осознания. Интимность не может быть достигнута без способности не только быть вместе, но и уметь отделяться друг от друга, ее отсутствие является формой симбиоза, а не интимностью, хотя чувства близости в этих состояниях подобны. По Э. Эриксону интимность это способность «слить воедино вашу идентичность с идентичностью другого человека без опасения, что вы теряете нечто в себе» [12, С.231]. При рассмотрении интимности для P. Mellody на первый план выходит вопрос о внутренних и внешних границах, которые позволяют личности реализовывать интимность, при этом сохраняя собственную целостность и целостность партнера [19].

Таким образом, взгляды разных исследователей на проблему интимности сходятся на том, что способность вступать в интимные отношения требуют зрелости, осознанности и наличия четко очерченных, неповрежденных границ. При этом чувства близости при симбиозе и интимности подобны, теоретически различение этих состояний проводится, опять таки, категорией границ. Интимность обладает свойством «транспарентности», предполагает интеракцию «тайных знаков» и по мере своего развития взаимное познание.

Проанализируем ряд выделенных нами понятий «границы»: «транспарентность», «тайный знак», «познание». Транспарентность (от лат. trans – «прозрачный», «насквозь» и рагео – «быть очевидным») — прозрачность, проницаемость. Прозрачность (синонимы - хрустальность, чистота, кристальность, проницаемость) — это свойство объекта, когда внутренние связи и информация доступны внешним по отношению к объекту субъектам. Сущность прозрачности в том, что она дает видеть НЕвидимое, делает его ОЧЕвидным, проницаемым для наблюдателя. Прозрачность выводит на чистую воду ничего не утаивая.

В психопатологии встречается расстройство осознания непроницаемости «Я», которое описывается как открытость внутреннего мира, его «рассекречивание», доступность для проникновения в личностную индивидуальность. В норме для достижения психологической интимности необходим сознательный акт «транспарентности» для другого при сохранности демаркации границ «Я». Феноменология интимности со свойственной ей траспарентностью логично подводит к тому, что в интимности тайное становится явным, происходит «рассекречивание» внутреннего мира и, как следствие, его познание. Познание является актом перехода от неизвестного к известному, от непостижимого к постижимому, от недоступного к доступному. Сущность познания не всегда безопасна, она неразрывно связана с вероятностью нарушения запрета, установленного, чтобы обозначить любые границы. Сошлемся на Библию: Адам и Ева вкушают запретный плод с древа познания добра и зла «и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги…», за что изгоняются из сада Эдемского. Познание несет опасность еще и потому, что связано с сексуальностью; в древних текстах глагол «познавать» используется по отношению к половому акту: «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа». Трагедию Софокла «Царь Эдип» У. Бийон понимает как драму познания – Эдип стремится узнать тайну собственного происхождения, и, в конце концов, ослепляет себя, потому что знание, которое ему открылось, является для него невыносимым [16].

Стало быть, в интимности осуществляется акт перехода границы, которая является вне отношений с объектом интимной связи непроходимой. В гештальт-подходе граница является центральным понятием, разделяющим и соединяющим среду и организм, это не только линия, которая разделяет или соединяет Я и не-Я, но и является важнейшим полем их взаимодействия. Границы, место контакта составляют Эго только там и тогда, когда Я встречает «чужого», Эго вступает в силу, начинает свое существование, определяет границы между личным и неличным «полем». Контакт - процесс взаимодействия, обмена человека с окружающей средой. Граница контакта – граница, отделяющая Я от не-Я, осуществляющая регулирование обмена. При здоровом контакте с окружающей средой граница функциональна – открыта для обмена и прочна для автономии. Цикл контакта – это процесс удовлетворения потребностей, создания и разрушения фигур [7]. В теории объектных отношений считается, что изначально ребенок не различает свое тело и тело матери. Формирование психологических границ происходит в контексте отделения ребенка от матери. В понимании Д. Винникотта формирование границ Я происходит в раннем детстве и определяется качеством материнства – при хорошем материнстве формируются целостные психологические границы между Я и внешним миром. М. Малер связывает формирование границ Я с обретением идентичности, что происходит в процессе сепарации и индивидуации ребенка из изначально единой диады «мать-ребенок»[9].

Психологическая граница должна рассматриваться как функциональный орган, что означает, что психологическая границаимеет качество не субстанциональное, а энергийное, ее характеристики возникают как временное сочетание сил по осуществлению конкретного взаимодействия человека с миром. Мысля границу диалектически, можно заключить о её неопределенности, процессуальности, постоянном становлении, неустойчивости и ситуативной обусловленности. Граница создается перед тем, о чем нельзя помыслить, перед невыразимым и пролегает там, где мышление теряет ориентиры. Условно разделю пространство материнско-дочерних отношений сферой возможного, а то, что за границей – сферой невозможного. Отсюда напрашивается вывод, что преодоление этой границы – есть акт трансгрессии (трансгрессия от греч. trans – сквозь, через; gress – движение; термин, фиксирующий феномен перехода непроходимой границы, прежде всего – границы между возможным и невозможным), буквально означающий «выход за пределы». Что стоит на страже выхода за пределы возможного? По М. Хайдеггеру [11], стыд может быть стражем бытия, метафора «страж» отсылает к охране границ. Стыд, как пограничный феномен, указывает на прямую связь с границами; этот сложный концепт в различных дискурсах так или иначе маркирует сферу интимности. Интимность в контексте стыда может быть понята как вынужденное пребывание во власти того, что нельзя принять. Стыд предполагает выведение на сцену непубличного оголенного тела. Так, одежда является – пограничным знаком, отделяющим интимную сферу от той, что предъявляется другим, внутреннее от внешнего, а стыд - сигнал нарушения этой границы. Одеться - значит скрыть свою подноготную, раздеться - значит оказаться уязвимым, буквально «разоблаченным», «обнаруженным», выставленным напоказ. В приведенном ранее фрагменте Бытия зафиксирована точная этиология стыда – это знание о Добре и Зле, полученное нарушением запрета, которое приводит к стыду обнаружения собственной наготы. Архетипически стыд открывается на границе противоположностей.

Г. Вилер, соглашаясь с Г. Кауфманом, цитирует последнего: «Стыд сам по себе является входом в Self ... Никакой другой аффект не находится так близко к переживаемой самости. Ничто не является настолько центральным для чувства идентичности» [18, С.45]. Позволю себе напомнить, что феноменологически стыд переживается как ощущение себя «видимым», импульс к тому, чтобы «провалиться сквозь землю», стать невидимым. То есть стыд может быть рассмотрен как в качестве уничтожителя интимности, то есть в своей отрицательной сути, так и как естественный момент в дебюте сближения - в этом смысле стыд теряет образ чудовища и приобретает позитивный смысл, в частности смысл регуляции дистанции в отношениях в зависимости от готовности к сближению.

Известный прозаик и эссеист М. Кундера, рассматривая тревогу видимости, указывает на одну из причин стыда: «Стыд: эпидермическая реакция, направленная на защиту личной жизни; на требование повесить занавески на окна…одна из азбучных ситуаций перехода к взрослому возрасту, один из первых конфликтов с родителями – это притязание на отдельный ящик для своих писем, своих записных книжек, притязание на ящик, запирающийся на ключ; мы входим во взрослый возраст, бунтуя от стыда» [5, С.264].

Стыд заставляет перестать двигаться дальше, затормозить, остановиться. В чем состоит функция этой остановки? Стыд - это то, что показывает человеку его пределы, знание которых определяет его место и является внутренним регулятором в определении дозволенного/возможного и недозволенного/невозможного. Стыд – это служащий пограничник, обеспечивающий сохранность и неприкосновенность границ, отражающий незаконное вторжение на внутреннюю территорию (свою и чужую); усиливает межличностные различия, ощущение собственной идентичности и уникальности. Таким образом, стыд стоит на «входе» в зону интимности.

Еще раз обратимся к категории тайны, тайна - это то, что находится во внутреннем плане, представляет собой нечто глубокое, непостижимое, непроницаемое, сокровенное, семантически значимое, исключаемое из процесса общения, то, что связано с табу. По З. Фрейду цель табу – оградить психику от контакта со слишком сильными переживаниями, защитить от стыда и чувства вины. В качестве одного из самых распространенных и серьезных запретов З. Фрейд рассматривает табу на инцест [10].

Антрополог М. Дуглас, исследуя архаические представления об осквернении и табу, доказывает, что в первобытных культурах основополагающей была вера в то, что переход запретной черты табуированной области порождают нечистоту и опасность. В концепции М. Дуглас грязь - что-то отвратительное, это по сути своей беспорядок. М. Дуглас полагает, что правила разделения, дифференцирования предполагают идею целостности и завершенности, перверсия же представляет собой смешивание и нарушение порядка и чистоты [1].

Концепция М. Дуглас получила развитие в идеях об отвращении Ю. Кристевой, которая рассматривает отвратительное как отвергаемое обществом в силу того, что это несет «нечистоту» и «нездоровье», нарушающее заданный порядок, установленные границы и правила, то есть базовую идентичность. «В отвращении, пишет Ю. Кристева, есть что-то от неудержимого и мрачного бунта человека против того, что пугает его, против того, что угрожает ему извне или изнутри, по ту сторону возможного, приемлемого, мыслимого вообще… Оно настойчиво будит, беспокоит, будоражит желание. Но желание не соблазняется. В испуге отворачивается. С отвращением отказывается… Грубое и резкое вторжение чужеродного… преследует меня как совершенно чуждое, отдельное и мерзкое… Отвратительное и отвращение — то ограждение, что удерживает меня на краю. Опоры моей культуры» [4, С. 36]. И далее: «…отвратительное – это то, что взрывает самотождественность, систему, порядок. То, что не признает границ, положений дел, правил». Отвращение, согласно Ю.Кристевой, является, безусловно, границей [там же, С. 39, 45, 51].

А. Вербарт указывает на основную опасность стирания границ и отмены табу: «Для архаических слоев нашего Эго послание, что все может быть изображено, имеет тенденцию сводиться к тому, что все так же может быть сделано» [20, С. 14]. «Табу почти не осталось, все наши границы скоро исчезнут» [цит. по 8, С. 25].

Исследуя табу инцеста, Ю.Кристева обращается к логике отделения, зафиксированном в запрете: «Не вари козленка в молоке матери его» (Исход, 23, 19; 34,26; Второзаконие 14, 21). Использование молока не в жизненных нуждах, а согласно кулинарной фантазии, устанавливающей ненормальную связь между матерью и ребенком, является, по Ю.Кристевой, метафорой инцеста (4, С.140). Как запрет инцеста можно понимать и запрет «ни коровы, ни овцы не закалайте в один день с порождением ее» (Левит 22,28).

Одна из основных тенденций пубертата – переориентация общения с родителей, учителей и вообще старших на ровесников, более или менее равных по положению. Потребность в общении со сверстниками, которых не могут заменить родители, возникает у детей и с возрастом усиливается, являясь важным специфическим каналом информации, по которому подростки узнают необходимые вещи, которых по тем или иным причинам им не сообщают взрослые. Большую часть информации по вопросам отношений между полами подросток получает от сверстников, поэтому их отсутствие может задержать его психосексуальное развитие или придать ему нездоровый характер. Общение с себе подобными – это специфический вид эмоционального контакта облегчает подростку автономизацию от взрослых и дают ему чувство благополучия и устойчивости. Согласно Г. Зиммелю, подростковая дружба – это некоторое средство самораскрытия, индивидуальность человека, которая создается, прежде всего, наличием некоей тайны. Основным противопоставлением, на котором базируются результаты анализа П. Джиордано, является контраст между близкой дружбой и отношениями с родителями: в отличие от дружбы и ее эгалитарной природы, отношения с родителями всегда обладают некоторой иерархичностью; друзья являются более «понимающими», чем родители. С. Брэйни с соавт. отмечают, что в период с позднего детства до юности акцент в дружбе перемещается с проведения совместного времени, игр на разделение общих секретов, тайн, переживаний [по 2].

Воспитывать ребенка – это прежде всего уметь отделяться от него. Гармония зависит от материнской способности устанавливать дистанцию между однородными и сближать разнородных. Когда отличие матери от дочери состоит лишь в морщинках вокруг глаз, а все остальные символические признаки схожи, когда их роли взаимно заменяемы и трудно различить, где мать, а где дочь, то почему такое же смешение не будет происходить и в их сексуальных функциях? Когда мать и дочь начинают играть одну и ту же роль (подруги), сложно предсказать, как далеко это зайдет.

Мать-подруга совершает акт эксцесса, излишества, злоупотребления, преодолевающий предел возможного, преступающий через него и прерывающий тем самым ход нормального развития и становления дочери. Когда мать становится подругой, она, по сути, перестает быть матерью, роли матери и подруги функционально совершенно разные. Мать должна освоить статус матери, матерью не рождаются, ею можно только стать; для оптимального развития дочери достаточно быть матерью, не примеряя на себя иные роли, роли которые принадлежат иным. Мать, ставшая подругой, узурпирует (нарушает закон), занимает чужое место, выполняет не свойственную ей роль и нарушает право дочери на то, чтобы иметь естественные отношения с другим человеком.

Задачи матери – кормить, защищать, воспитывать, устанавливать правила; задачи дочери – слушаться, расти, протестовать, идти дальше, продолжать род. Что происходит, если в этой системе законы не "работают"? Если мать дочери-подростку открывает душу, тем самым она вытаскивает дочь из системы «дети» и помещает в систему «взрослые, партнеры, равные», происходит осуществление перверсии поколенческих принципов. Мать досрочно вводит дочь во взрослую жизнь, нарушая законы возрастной психической гигиены. Приведу пример. Мать тринадцатилетней Зои заявляет дочери о том, что она уже выросла и ей пора заменить прическу на более взрослую; мать ведет дочь в парикмахерскую, где девочке делают короткую стрижку и красят волосы. Придя домой, Зоя закатывается в истерике не сколько от непринятия своего «взрослого» облика и насильного вытягивания ее из детского состояния во взрослое, сколько от перверсивных действий матери, что выражается в брошенной Зоей фразе: «Ты не мать, у всех матери, как матери, а ты не нормальная». Желание матери сделать дочь взрослой вызывает у дочери глубокое потрясение, так как ее мать – не-мать; не-нормальная мать. Для матери важно принять статус матери и признать своего ребенка ребенком, доверяя естественному ходу развития дочери, принимая его возраст и не нарушая возрастную экологию. Приведенный выше пример насильного форсирования взросления дочери является травматичным воспоминанием для обеих, что вскрывает их частое обращение к данному воспоминанию. Для матери обвинение в том, что она не-мать – болезненное открытие, гораздо болезненное, чем если бы она была обвинена в том, что является плохой матерью, но определяя мать не-матерью, не-нормальной матерью, дочь прямо указывает на перверсию материнского действия.

У ребенка есть право не знать о том, что его напрямую не касается. Так, для благополучного развития ребенка важно, чтобы сексуальная жизнь его родителей была ему недоступна, при этом также важно, чтобы ребенок мог знать, что она существует. В случае, когда ребенок напрямую сталкивается с сексуальной жизнью родителей, это нарушает границы его психических представлений, незрелая психика не в состоянии усвоить такое знание.

До состояния партнера нужно, что называется, дорасти, дружба, как можно сделать вывод из выше приведенного анализа этого явления, – это отношения равных. Так, мать Яны посвящала дочь в свои амурные дела, делилась своими тайнами, переживаниями. В ходе терапии Яна осознала, что такие откровения мамы ей были не нужны, мать фактически сделала ее сообщницей чреды адюльтеров, боль от неправомерного вторжения матери жила в ней долгие годы и выливалась иногда в непонятные для самой Яны приступы агрессии, возникающие после отсутствия матери по ее возвращении. Яна вспоминает, что мать ей говорила: «Тебе повезло, многие хотели бы иметь такую мать», но правда состояла в том, что Яна хотела (в чем долго не признавалась себе) иметь как раз не «такую мать», по сути Яна хотела, чтобы рядом была МАТЬ.

Дружба между матерью и дочерью является лишь одной из модальностей психологического инцеста (инцест, не реализуемый в сексуальных действиях по Альдо Наури). Для нормального развития ребенка любого пола необходимо выстраивание треугольной структуры объектных отношений, создание психических представлений о супружеской паре родителей и о собственном месте ребенка. Д. Винникотт утверждал, что необходимо отделение от матери, чему призван благоприятствовать переходный объект, тот третий, который позволит существовать дочери вне матери. Появление и присутствие такого объекта возможно, если мать способна организовывать оптимально свободную зону между собой и дочерью. Согласно К.Эльячефф с соавт. [13], дистанция между матерью и дочерью должна быть установлена максимальным уважением, особенно в сексуальной сфере, что является знаковым условием, что связь мать-дочь останется животворной. Приведу пример, к которому обращаются выше указанные авторы. Дочь замечает своей подруге: «Я не хочу ничего знатьо том, что делает моя мать со своим любовником. Не хочу, чтобы она знала, что я сама делаю с моими любовниками, ни, тем более, чтобы она видела меня пьяной» [там же, С.275]. Это правило психической гигиены в отношениях мать-дочь иллюстрирует разговор двух подруг в возрасте приблизительно 15-16 лет. Одна из подруг рассказывает о наблюдаемой картине, как мать под руку вела пьяную дочь: «Она была сильно пьяная, но мне казалось, ее состояние было не таким, чтобы не понимать, что ее ведет мать, тем не менее, она спокойно шла», на что вторая подруга отвечает репликой: «Ужас! Я бы ползла, но не шла бы с мамой».

Дочери необходима «достаточно хорошая мать», которая обеспечивает необходимый доступ к ней, чтобы не провоцировать тревогу, но при этом мать должна быть ненавязчива, дабы не подавлять креативность и независимость дочери. Для разрыва инцестуозной связи и воссоздания идентификационного пространства женщины, необходимого каждой, чтобы проложить границы между собой и другими, необходим третий, коим может выступать, в том числе, и подруга. Подруга, в определенный момент онтогенеза, – это один из тех разделителей, который создает барьер, позволяя избежать смешения идентичностей.

В измерении «мать+дочь = подруги» образование пары происходит в результате исключения третьего. Парные отношения на основе исключения третьего могут образовываться путем общей тайны, что становится одной из составляющих инцестуозной ситуации. Тайна, как следует из проделанного анализа, – это то, что изначально связано с границей, выводящее возможно опасное за пределы «видимого», сохраняющее баланс, посредством чего границы выстраиваются. Раскрытие тайны всегда связанно с изменением границ и преступлением запрета.

Для более глубокого понимания проблемы перверсии границ материнско-дочерних отношений стоит обратиться к работе Ж. Шассге-Смиржель «Перверсия и всеобщий закон», которая представляет извращения, как попытку человека избежать своего состояния. Извращенный человек, указывает автор, пытается освободить себя от отцовского мира и закона. Ж. Шассге-Смиржель считает, что перверсия – это один из неотъемлемых путей и способов, которых касается человек, чтобы отодвинуть границы допустимого и преступить реальность. Автор видит в перверсии не только беспорядок сексуальной природы, но и величину человеческой натуры в общем, как соблазн разума, присущий всем [17].

Таким образом, существование измерения «мать+дочь=подруги» неизменно вскрывает также нарушения в отношениях с мужской фигурой, которая в силу тех или иных причин не выполняет функции маркировки пространства границ. В киноленте Марко Феррери «История Пьеры» главная героиня картины Пьера растет в экстремально неблагополучной семье: отец девочки достаточно состоятелен, но слабоволен и не способен держать «в кулаке» свою жену, устанавливать правила и маркировать границы (в одной из сцен Пьера запросто входит в ванную комнату, где отец моет свою супругу, восхищаясь ее телом). Отец прикрывается профессиональными обязанностями и на этом основании не замечает измен супруги, смиряется с ролью второго плана и в итоге оставлен доживать свой срок в доме для престарелых. В финальной сцене фильма Пьера вместе с матерью, обе обнажённые, сливаются в поцелуе на берегу моря. Море, как символ женского начала, вероятно, намек на доминирование женского над слабым мужским (самоустранение отца, помещение в престарелый дом, смерть). Отец, как известно, вносит в мир ребенка определенность, различие, сепарацию и внешнюю реальность, чего несостоятельный отец Пьеры не осуществляет.

Между матерью и дочерью отношения инцестуозного типа образуются еще проще, нежели между матерью и сыном, так как они принадлежат к одному полу. У женщин более явно выражена их бисексуальная природа, они более открыты гомосексуальным импульсам. Мать становится зеркалом для дочери, которая, в свою очередь, – нарциссической проекцией матери. В таких случаях наблюдается почти телепатическое общение, которое потакает «смешению идентичностей между матерью и дочерью, их взаимной склонности поверять друг другу все свои мысли и чувства, обмениваться одеждой и т.п., вплоть до ощущения, будто у них одна кожа на двоих, а все различия и границы между ними стерты» [13, С.67]. Разрушение межличностных границ, с одной стороны, и исключение третьего, с другой, являются взаимодополняющими факторами. И в том, и в другом случае граница между двумя личностями не совпадает с границей между двумя реально существующими людьми - матерью и дочерью. Она пролегает между сформированной ими унитарной сущностью и всем остальным миром.

У самой такой матери существует дефицит эмоциональных связей, которые она компенсирует отношениями с дочерью. Для дочери отказ от такой дружбы чреват появлением чувства вины, в результате мнимого предательства материнской любви. Чувство вины также связано с феноменом границ. Если стыд является блокатором сближения, то вина предстает как пограничный контроль «по ту сторону» границы, это чувство появляется на выходе из слияния. Человек, разрушающий слияние, чувствует вину. Смысл вины может быть понят в контексте удерживания себя от движения к автономии. Именно чувство вины так долго заставляло Яну продолжать тяготившую ее связь с матерью.

Взаимозависимость матери и дочери, однако, не говорит о соразмерности их позиций. Структурная иерархия отношений, на которую указывают К.Эльячефф и Н.Эйниш [13, С.177], утверждает неустранимое преимущество матери над своим ребенком, так как мать появляется на свет раньше, предшествует ему в жизни и генеалогическом дереве, где ее позиция располагается над позицией ребенка. Именно мать является инициатором таких отношений, выстраивая их форму; поэтому культура материнско-дочерних границ исходит именно от матери.

Обретение матерью собственной идентичности требует индивидуального творчества в обработке символических границ, женщина, ставшая матерью должна отказаться от своего внутреннего ребенка и признать своего ребенка ребенком, что становится невозможным в случае инфантильности матери, ее нежелания стареть и отказаться от роли ребенка. По Ф. Дольто «Мать должна стремиться достичь исключительного понимания своего ребенка с эмоциональной точки зрения…она не должна оставаться слишком молодой и незрелой…» [цит. по 13, С.420-421].

Приведу несколько примеров из консультативной практики. Нехватка эмоционально-сексуальных переживаний с мужем матери Веры вынуждает ее превратиться в мать-подругу, помогающую вести «календарь месячных» дочери с целью избежать нежелательной беременности последней, это чистый акт трансгрессии, а также не только платонический инцест между матерью и дочерью, но переход к символическому инцесту второго типа (по К.Эльячефф, когда у матери и дочери, один и тот же любовник). Данный пример также указывает на то, что под маской дружбы между матерью и дочерью может скрываться контроль над жизнью дочери, однако это переводит обсуждение в плоскость о типах матерей-подруг, среди которых можно в первом приближении выделить позиции матери «контролера», «старшей подруги», «равной подруги», «подчиненной подруги», что расширяет первоначальную идею обсуждения и требует отдельного рассмотрения.

Завершая, хотелось бы привести еще один пример, указывающий на важность соблюдения границ в материнско-дочерних отношениях. Инна вспоминает, что в возрасте около 10 лет случайно услышала фрагменты из разговора матери со своей подругой, из которого поняла, что в молодости у матери был некий важный для нее мужчина, отношения с которым закончились драматично. Разговор заинтересовал Инну и она, спустя какое-то время, попросила мать рассказать эту историю. Ответом матери, вспоминает Инна, было категорическое «нет», что удивило Инну, так как мать была достаточно открыта в общении с дочерью. Инна вспоминает, что изредка, позднее, она повторяла свою просьбу, но ответ матери не менялся. Инна вспоминает, что последний интерес она проявила к этой теме в возрасте приблизительно 17-18 лет и снова не была посвящена в тайну, после этого эту тему Инна больше не поднимала. На момент рассказа Инне было 29 лет. Эта история стала доступной для воспоминания Инне в процессе психотерапии, в ходе которой Инна обнаруживала много обиды на мать, высказывала сомнения по поводу материнской компетентности, обвиняла ее в неудавшихся отношениях. В процессе трансформации инфантильной позиции трасформировались воспоминания и нарративы Инны, появилась способность к отделению от матери, отпусканию материнских «грехов». Это воспоминание она прокомментировала следующим образом: «Мама меня от чего-то охраняла, она знала, что эту историю мне лучше не знать, это материнское знание, инстинкт. Я, видимо, в какой-то момент также осознала, что «Кесарю кесарево, а Богу Богово», это не мое дело, интерес исчез». Это воспоминание, появившееся во время психотерапии, манифестировало выстраивание нарушенных некогда границ в отношениях Инны с матерью, дебют в выстраивании новых функциональных отношений.

Следующее сновидение Яны также повествует о восстановлении границ в отношениях с матерью и красноречиво указывает на важность подруги. Мать Яны звонит ей и рассказывает о том, что уже давно потеряла паспорт и просит Яну восстановить его. Далее сновидица оказывается в родильном доме, где встречает женщину, в которой узнает девочку, с какой она была дружна в санатории, где была с матерью в возрасте 9 лет, которая дает ей конверт. Яна обращает внимание, что подруга одета в кофточку, как у ее терапевта. Когда Яна открывает конверт, она с удивлением обнаруживает в нем два паспорта, один из которых – матери, а второй – самой Яны. Когда сновидица приходит к матери, она застает мать за шитьем, что удивляет Яну (мать в свое время закончила швейное училище, но не работала по специальности, так как считала это «нудным» занятием). Яна понимает, что мать шьет себе саван из белой ткани. На вопрос, понятен ли сон, Яна ответила, что не очень понятен, но сон, несмотря на присутствие савана, не напугал ее. В эмоциональном отношении сновидение пронизано эмоцией удивления, удивление сигнализирует о появлении чего-то непривычного, чем может являться звонок матери Яны накануне увиденного сна (через две недели молчания с обеих сторон, после очередного тяжелого разговора с матерью, во время которого мать обвиняла Яну в том, что она «идет на поводу у своего терапевта, который заставляет ее ненавидеть мать» и «палит деньги») и приглашения поужинать. Во время ужина мать вела себя спокойно, а в конце встречи извинилась за то, что обвиняла Яну в пустой трате денег: «Делай, что считаешь нужным, не думай о деньгах, деньги не важны, важна ты». Этот жест матери во сне символизирует «уже давно» утерянный паспорт (паспорт - удостоверение личности; удостоверение утерянной самоидентификации матери), который она поручает восстановить Яне, т.е. восстановить принадлежность к материнскому «гражданству»; наконец, согласие, что психотерапия Яне нужна, во сне – процесс психотерапии дает шанс на «второе рождение» (родильный дом), на получение «сертификата» идентичности как для матери, так и для дочери. Паспорт выдает давняя подруга Яны, что указывает на восстановление важного канала для самоидентичности женщины, фигура подруги – это символ мира равных женщин, признания Яны в нем; подруга, облаченная в кофточку терапевта, – процесс сгущения образов подруги и терапевта, тех фигур, которые служат разделителями между дочерью и ее матерью. И, наконец, финал сновидения – мать, шьющая себе саван из белой ткани, т.е. мать готовая «умереть» – символ трансформации, преображения матери (признание важности терапии и ее возможных последствий), «белая ткань», белый – цвет, не скрывающий другого цвета (теневых моментов в отношениях мать-дочь), символ очищения и перехода в новую жизнь, а также призыв к примирению. Важным, в ходе анализа сновидения, является не собственно его анализ (разложение, адекватная интерпретация, часто «удобная» для сновидца или, что хуже, терапевта), не «вскрытие» смыслов, а «чувство сна». «Чувством сна» для Яны было «ощущение» чистоты, «невинности», упорядоченности, что отсылает к восстанавливаемым границам Яны.

Заключение. Нарушение границ в отношениях мать-дочь могут в обыденном наивном сознании на уровне Эго маскироваться под доверительные, дружеские отношения, которые от меры размывания этих границ, можно думать, имеют разную степень патогенности. Отношения подружек между матерью и дочерью являются лишь модальностью платонического инцеста, травматичны по своей природе, разрыв которого предполагает наличие третьего лица. Функциональные отношения наполнены уважением к границам друг друга и предполагают осознание собственной психической реальности, отдельной от другого. И это осознание дает им возможность, сохраняя ощущение отдельности друг от друга, выстраивать общность и создавать интимность. Вероятно, что интимность между матерью и дочерью имеет иное качество, нежели при других видах близких отношений. И матери, и дочери необходимо взаимное доверие, взаимная поддержка и советы, но при условии исключения теневых сторон, что составляет основу психологического здоровья каждой. Подруга, выступает тем третьим, который позволяет разорвать инцестуозную связь и воссоздать идентификационное пространство женщины, мать-подруга осуществляет неправомерное и перверсивное действие по отношению к дочери, нарушая закон психической гигиены.

Современная культурно-историческая эпоха породила определенный набор жизненных доминант, которые воспринимаются как норма, стиль и образ жизни. Современным мейнстримом являются идеи о вечной молодости, что является маркером выхода проблематики зрелости за рамки отдельной судьбы и становится «нозоформой», присущей современной незрелой женщине, психологические проблемы которой попадают в благую почву социокультурной реальности. Сегодня отдельная судьба в большей мере, чем когда либо, подвержена перверсии границ материнско-дочерних отношений. Ослабленная функция «мужского», или ее полное отсутствие, потенцирует риск психологического инцеста между матерью и дочерью, который может восприниматься как проявление свободы, современности и рядиться в одежду особой добродетели, свободы, вместо нормального естественного чувства. Интимность с прочной системой границ, охраняющих внутреннюю психическую экологию дочери, возможна при условии наличия у матери интегрированной целостности, имеющей центр, систему функций, в том числе и регулятивных, сосредоточенных на обеспечении эффективности развития дочери.

Библиографический список:

1. Дуглас М. Чистота и опасность: Анализ представлений об осквернении и табу. М.: Канон-пресс-Ц - Кучково поле, 2000.-288 с.
2. Кон И.С.Дружба. СПб.: Питер, 2005. - 330 с.
3. Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Интимность. М.: Академический Проект; Гаудеамус, 2012. – 239 с.
4. Кристева Ю. Силы ужаса: эссе об отвращении. СПб.: Алетейа, 2003.-256 с.
5. Кундера М. Нарушенные завещания:Эссе.- СПб.:Азбука классика, 2004.-288 с.
6. Наури А. Инцест, не переходящий в действие. В сб: Инцест и кровосмешение./ Н.Попова. - Кстати М. 2000.
7. Перлз Ф., Гудман П. Теория гештальт-терапии. М., Ин-т общегуманитарных исследований, 2001. С.7-20
8. Скэрдеруд Ф. Беспокойство: Путешествие в себя. Самара: Бахрах-М, 2003. С.3-47
9. Тайсон Ф., Тайсон Р. Психоаналитические теории развития.-Екатеринбург: «Деловая Книга», 1998. 528с.
10. Фрейд З. Тотем и табу// В кн:О сновидениях.- Харьков: Фолто, 2005.-С.5-148
11. Хайдеггер М. Парменид. Санкт-Петербург: Владимир Даль, 2009.
12. Хъелл Л., Зиглер Д. Теории личности - СПб: Питер Ком, 1999. – 608 с.
13. Эльячефф К, Эйниш Н. Дочки –матери. Третий лишний? М.: Наталья Попова, «Кстати», Издательство «Институт общегуманитарных исследований», 2006 — 448 с.
14. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. М.: Институт аналитической психологии, 2001.
15. Bion W. A theory of thinking // Int. J. Psycho-Anal., 43.- 1962. Р.- 306-310
16. Bion,W. Learning from Experience. Heinemann, 1962.-Р-5
17. Chassege-Smirgel J. «Perversion and the Universal Law»// J. Psycho-Anal., 1983, №10 Р-293.
18. Lee R. G., Wheeler G. Shame and the Gestalt model. The Voice of Shame: Silence and Connection in Psychotherapy. San Francisco: Jossey-Bass.,1996. - Р. 3-24
19. Mellody P., Freundlich L.S. The Intimacy factor: The Ground Rules for Overcoming the Obstacles to Truth, Respect, and Lasting Love. /Mellody P.,– HarperSanFransisco. – 2004. – P.215
20. Werbart A. Our need for taboo: Pictures of violence and mourning difficulties, 2000.




Рецензии:

16.03.2016, 19:29 Эрштейн Леонид Борисович
Рецензия: Дело тут серьезное. Язык хороший, однако, есть целый вопросов. 1. Автор почему-то переводит вопрос дружбы в интимную плоскость. Понятие "дружбы" не рассматривается автором вообще, автор априори понимает дружеские отношения как скрыто сексуальные. Это,конечно,не так. Дружеские отношения это отношения основанные прежде всего на ценностном сходстве, подробно, я пишу об этом в своей работе по ценностям. Коль скоро это так, то все рассуждения автора об итимности отношений между матерью и дочерью смысла не имеют. Если они друзья это вовсе не значит, что они скрытые сексуальные партнеры. 2. Автор вообще не где не пишет о каком собственно возрасте дочери он толкует. Без этого данная статья полная бессмыслица, ибо понятно, что с изменением возраста дочери отношения с ней меняются. 3.Автор пишет "Воспитывать ребенка – это прежде всего уметь отделяться от него. Когда мать становится подругой. Задачи матери – кормить, защищать, воспитывать, устанавливать правила; задачи дочери – слушаться, расти, протестовать, идти дальше, продолжать род". Слишком серьезные заявления чтобы принимать их бездоказательно. А я считаю, что воспитывать это уметь сливаться с ним, интернализовать его в себе. Не говоря уже о задачах матери и дочери. А если дочери 25, а матери 50, задачи те же как если ей 5, а матери 25. Бессмыслица. 4. "Дружба между матерью и дочерью является лишь одной из модальностей психологического инцеста". А дружба между отцом и сыном тоже инцест? И вообще дружба это инцест. Вот и договорились, понятно, что это полная ерунда. Дружба это очень специфический контакт, основанный на сходстве ценностей. Таким образом, я не могу принять основные положения статьи и поэтому к публикации ее категорически не рекомендую. Хотя понимаю, что опубликован этот текст будет.

17.03.2016 1:01 Ответ на рецензию автора Mакаренко Амалия Алексеевна:
Леонид Борисович, позволю себе краткий ответ на Вашу рецензию. 1. На мой взгляд «дружба» является одной из форм интимности. Понятие «дружбы» рассматривалось не детально, однако, данный феномен рассмотрен в том объеме и с теми акцентами, которые, на мой взгляд, уместны в контексте идеи статьи (пересказывать всем известную большую этико-психологическую работу И.Кона мне казалось лишним). В ключе обсуждаемой статьи вывод, касающийся дружбы, таков, что дружба - это отношения равных. Кроме того, для чего-то же существуют «ключевые слова»: где там «дружба»? Это статья не о дружбе. А о нарушениях табуированных зон в отношениях мать-дочь. «Автор априори понимает дружеские отношения как скрыто сексуальные» - это превратно понятое прочтение, «автор» дружеские отношения так никоим образом не понимает. Далее Вы пишете: «Дружеские отношения это отношения основанные, прежде всего на ценностном сходстве». Я бы могла оставить этот тезис не комментируя, так как о дружбе уже прокомментировала, но для меня, тем не менее, данный тезис, является важным с точки зрения того, что на мой взгляд, он выражает основное отличие между мной (автором) и Вами (рецензентом). Во-первых, «прежде всего» или не «прежде» это еще вопрос; дружеские отношения, кроме ценностных сходств, что конечно имеет место быть, еще часто основаны на «территориальном сходстве», комплементарности и прочих особенностях (углубляться в это я не стану, оставлю это на рассмотрение коллег, компетентных в данном вопросе). Если, прежде всего, на ценностном сходстве, то как тогда объяснять, что два перфекциониста одноклассника становятся злейшими врагами, а ценности сходные дальше некуда, каждый из них стремится быть лучшим, первым и «дружат» они с теми, кто «под» ними; прикажете отделять истинную дружбу от ее суррогата ценностными сходствами? На мой взгляд, нет, любые отношения ПРЕЖДЕ ВСЕГО обусловлены потребностью в этих отношениях, при шизоидности, например, нет потребности в этих отношениях. Для меня важнее не теоретические построения, которые стремятся все на свете объяснить, часто являющиеся плодом досужего ума, а практическая сторона вопроса. «Я пишу об этом в своей работе по ценностям» - не знакома с вашей работой. «Если они друзья это вовсе не значит, что они скрытые сексуальные партнеры» - речь идет не о «сексуальных партнерах», а о психологическом инцесте. 2 «Автор вообще не где не пишет о каком собственно возрасте дочери он толкует» - речь идет о нарушениях границ, предела «возможного», что не ограничивается определенными возрастными рамками, при этом, если в подростковом возрасте мать заменяет подругу, дочь делится с матерью «сокровенным», - это наиболее явно манифестирует данный тип нарушений в отношениях мать-дочь. 3. «Слишком серьезные заявления чтобы принимать их бездоказательно» - этот тезис не совсем мне понятен, что именно нужно доказывать? «А я считаю, что воспитывать это уметь сливаться, интернализовать его в себе» - здесь вопрос возникает у меня, о каком возрасте идет речь? В фазе нормального симбиоза первичная материнская озабоченность необходима для нормального развития ребенка, жизнь начинается благодаря процессу слияния, но продолжаться как уникальная, «моя», может только благодаря процессу разделения. Суть материнского естественного чувства – способствовать росту ребенка, то есть хотеть отделения ребенка. И здесь, по моему мнению, а также по мнению признанных, авторитетных психологов, проходит основное различие между материнской любовью и эротической любовью. В эротической любви есть стремление к полному слиянию. 4. «А дружба между отцом и сыном тоже инцест?», здесь процитирую Вас «Дело тут серьезное» и тезисного ответа у меня не выйдет, и вообще есть мир «женского» и мир «мужского», это разные миры, с разной этикой, правилами и легитимными зонами. «И вообще дружба это инцест. Вот и договорились, понятно, что это полная ерунда. Дружба это очень специфический контакт, основанный на сходстве ценностей». Я еще раз повторюсь о том, что меня неправильно поняли. Где написано, что дружба – это инцест? О «полной ерунде», - что именно бессмыслица, в чем глупость? В испорченных женских судьбах, в их беспомощности, растерянности и страданиях? Это статья о пострадавших женщинах, о не очень счастливых женщинах, о матерях и дочерях, о драмах в этих отношениях. При этом, не все (к счастью) отношения так драматичны, но двигаясь от противного, как представляется мне, можно, по крайней мере, попытаться определить оптимальные условия отношений мать-дочь. При этом мне важно было проартикулировать данную проблему, не сколько ответить на все вопросы, а столько их поставить.

17.03.2016, 8:14 Назмутдинов Ризабек Агзамович
Рецензия: Крайне интересная статья.Научно выверенная,убедительная.Хотя и возникает целый ряд вопросов к автору статьиДискуссионность материала требует необходимость ее опубликования.

17.03.2016, 9:48 Эрштейн Леонид Борисович
Рецензия: Ок. Давайте посмотрим Ваши аргументы. 1.Дружба - одна из форм интимности. Тут штука такая, дружба понятно бывает разная, разные уровни коммуникации при дружбе. В общем это спор о словах. Нужно четко определять что есть что. И писать в рамках границ этих определений. Иначе будет не понятно о чем идет речь. И если понятие интимности в тексте как-то определяется, то понятие дружбы увы нет. 2.Дружба это отношения равных. Опять не ясно. Ну что значит равных? Да в какой то мере видимо равных, только в чем-то все люди равны. А в чем-то нет. Без пояснений эти слова смысла не имеют. 3. Теперь насчет перфекционистов отличников. Тут ситуация такая, бывает по-разному. Не дружат они из за конкурентных взаимоотношений. Но бывает и дружат, когда их связывают ценности относящиеся к другой сфере, будь то увлечения чем-либо, или какие-то общие занятия, то что их может объединять. Поэтому тут сложнее все. 3. Понимаете, учитывая, что нет определения дружбы сложно сказать как влияют дружеские отношения мать-дочь на развитие дочери в подростковом возрасте. Думаю при каких-то вариантах близости все так как Вы пишите. Но если между матерью и дочерью есть духовное сходство, основанное на доверии, то все Ваши построения работать не будут. У вас не написано что "дружба это инцест", но у Вас вообще не описано что такое дружба. Соответственно из текста делаю вывод "дружба - инцест". И у меня есть две основных претензии к Вашей работе. 1. Нет определения дружбы и посему не понятно о чем едет речь.2.Не указано какие возрастные рамки рассматриваются и посему так же не понятно о чем идет речь. По 1, я Вам дам ссылку на свою работу, не ради рекламы, а чтобы не искать литературу. http://hpsy.ru/public/x6524.htm 2. Надо просто прописать и обосновать. И все.



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий


 
 

Вверх