Статья опубликована в №34 (июнь) 2016
Разделы: Лингвистика, Культурология, Филология
Размещена 10.06.2016. Последняя правка: 27.06.2016.
Просмотров - 3457

ИНДИВИДУАЛЬНО-АВТОРСКИЕ СРАВНЕНИЯ С КОМПОНЕНТОМ-РЕАЛИЕЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ РОМАНЕ: ОБЪЕКТИВНОЕ ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ СУБЪЕКТИВНОГО (НА МАТЕРИАЛЕ ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТЕКСТОВ ФРАНЦУЗСКИХ АВТОРОВ)

Герлиц Ирина Юрьевна

магистрант

Омcкий государственный педагогический университет, факультет иностранных языков

магистрант

Новоселова Н.В., кандидат филологических наук, доцент кафедры французского языка, Омcкий государственный педагогический университет

УДК 811.133.1:008

Любой исторический роман представляет собой изложение объективных фактов, имевших место в истории той или иной страны. Но, как всякое художественное произведение, исторический роман – это и специфический взгляд автора на описываемые события. Пропуская через себя события, происходящие в описываемой эпохе, автор подчиняет объективные факты своей собственной субъективной трактовке.

В нашей статье мы попытаемся раскрыть данное положение на примерах индивидуально-авторских сравнений из текстов художественных произведений французских авторов XIX – XX вв., принадлежащих к разным литературным направлениям, таких как: А. Дюма, В. Гюго, М. Дрюон, которые обращались в своем творчестве к жанру исторического романа. Все из указанных выше писателей создавали свои исторические романы, основываясь на объективных фактах из истории Франции. Тем не менее, каждый автор по-своему интерпретирует реальные исторические события. Так, если В. Гюго считает необходимым точно реконструировать исторические события, но при этом как бы «пропускает» читателя через историю, переосмысливая ее, преломляя в своем субъективном видении каждый исторический факт, заставляя читателя посмотреть на эпоху сквозь призму своего авторского сознания, то А. Дюма не стремится к исторической точности, он использует историю как канву, основу, на которую накладывается авантюрный сюжет его романа. Это необходимо автору для привлечения внимания читателя. В романах М. Дрюона именно Франция и ее история являются главными героями и именно от того, насколько верно и преданно герой служит своей стране, зависит и отношение к нему писателя. Через влияние исторической эпохи в романе рассматриваются поступки героев, их решения и судьба.

Объектом исследования в нашей статье являются индивидуально-авторские сравнения, ориентированные на реалии, под которыми мы понимаем названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ [1;5]. Именно в такого рода сравнениях, с нашей точки зрения, наиболее ярко реализует себя переплетение объективного и субъективного, столь характерное для художественных произведений исторической направленности. Обычно реалии в художественном произведении реализуют объективную функцию: воссоздают колорит исторической эпохи, способствуют приданию подлинности историческим событиям, вплетенным в канву сюжета художественного произведения.  Однако включенные в сравнение реалии, нередко позволяют автору передать и свое субъективное видение исторических персонажей или событий, описываемых в романе.

Корпус примеров включает 100 текстовых отрывков, содержащих индивидуально-авторские сравнения указанного типа, отобранные нами из романов А. Дюма «Три мушкетера», В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» и «Девяносто третий год», а также из романов М. Дрюона серии «Проклятые короли».

Анализ собранных примеров показывает, что с функционально-семантической точки зрения индивидуально-авторские сравнения с компонентом-реалией мы можем разделить на три группы.

Первая группа объединяет предметные сравнения, в которых обычно сопоставляются персонажи или некие явления на основании сходства между ними. Описываемые герои могут являться реальными историческими личностями, как, например, в сравнении из романа М. Дрюона «Яд и корона» из серии «Проклятые короли»:

En même temps, Philippe semblait avoir acquis une singulière autorité comme si, depuis la mort de son père, une partie de la majesté naturelle du défunt fût passée en lui [2;107].

«В то же самое время Филипп как бы приобрел особую властность, точно после смерти отца какая-то доля природной мощи покойного перешла к сыну» [3;93].

В сравнении сына с отцом – Филиппа Длинного с известным французским королем Филиппом, прозванным народом Филиппом Красивым, автор подчеркивает главную черту характера последнего – властность, силу, которая стала проявляться и в характере его сына, слывшего опасным соперником для придворных интриганов. Недаром Филипп Красивый также именовался в народе «Железным Королем» за свой стойкий, непреклонный нрав, нетерпение к изменникам. Данным сравнением автор причисляет Филиппа Длинного к ряду французских королей-эталонов, главой которых считает Филиппа Красивого. Такие короли-эталоны, по мнению писателя, несут бремя власти во имя своей страны, ее процветания и величия.

В такого рода сравнениях автор может опираться на исторический факт существования какого-либо героя, использовать его имя и известные подвиги, но наделить его образ вымышленными чертами. Таким является в романе А. Дюма «Три мушкетера» один из главных персонажей - капитан королевских мушкетеров де Тревиль. Автор сравнивает его любовные похождения с любовными успехами генерала Бассомпьера, реального исторического персонажа – человека «расточительного, вечно в долгах, красивого, ловкого – типичного представителя светского общества XVII в.».

… on parlait des bonnes fortunes de Tréville comme on avait parlé vingt ans auparavant de celles de Bassompierre - et ce n'était pas peu dire. Le capitaine des mousquetaires était donc admiré, craint et aimé, ce qui constitue l'apogée des fortunes humaines [3; 81].

«О его победах над женщинами ходило столько же сплетен, сколько двадцатью годами раньше о сердечных делах Бассомпьера, - а это кое-что значило. Капитан мушкетеров вызывал восхищение, страх и любовь, другими словами - достиг вершин счастья и удачи» [4;20].

Объективный факт об успешной жизни Бассомпьера преломляется писателем в сравнение с последним капитана мушкетеров де Тревиля. Отметим, что история не оставила достоверных фактов о жизни графа де Тревиля, что позволяет А. Дюма «додумать» своего героя, наделив его чертами, отличавшими успешных людей того времени. Данное сравнение позволяет читателю, обладающему достаточными фоновыми знаниями, представить себе образ удачливого капитана королевских мушкетеров во времена расцвета его жизни и карьеры.

Как показывает анализ примеров, сравнения данного типа достаточно часто используются авторами для описания характеристики персонажей. Такого рода индивидуально-авторские сравнения наиболее точно и ярко, с нашей точки зрения, раскрывают характер, чувства и настроения литературного персонажа, а в некоторых случая способствуют приданию и большей достоверности описываемым фактам, что безусловно является важным для автора исторического романа.

Индивидуально-авторские сравнения данного типа также могут быть использованы авторами художественных произведений для создания, так называемых, штрихов к эпохе. Такого рода сравнения позволяют автору уточнить некоторые характерные детали той или иной исторической эпохи, описываемой в романе, а иногда и подчеркнуть их значимость. Обратимся к примеру из романа В. Гюго «Девяносто третий год»:

«Un accès de folie publique, cela se voit. Cela s'était déjà vu quatre-vingts ans auparavant. On sort de Louis XIV comme on sort de Robespierre, avec un grand besoin de respirer ; de là la Régence qui ouvre le siècle et le Directoire qui le termine. Deux saturnales après deux terrorismes. La France prend la clef des champs, hors du cloître puritain comme hors du cloître monarchique, avec une joie de nation échappée» [4; 174].

«Повальное безумие не такая уж редкость. Нечто подобное было еще за восемьдесят лет до описываемых событий. После Людовика XIV, как и после Робеспьера, захотелось вздохнуть полной грудью; вот почему век начался Регентством и закончился Директорией. Тогда и теперь - террор, сменившийся разгулом. Когда Франция вырвалась на волю из пуританского затворничества, как прежде из затворничества монархии, ею овладела радость спасшейся от гибели нации» [1;104].

Описывая революцию, переросшую из идеи свержения монархии в терроризм, В. Гюго подчеркивает собственное авторское отношение к воссоздаваемой эпохе. Для писателя очевидно желание французского народа отдохнуть от гнета власти, «вздохнуть» от затянувшейся классовой борьбы.

Вторая группа включает ситуативные сравнения. Обычно речь идет о сопоставлении двух ситуаций, одна из которых референтная, а одна агентивная. Приведем пример из романа «Три мушкетера», в котором автор описывает переполох в городе Менг, сравнивая его с осадой французского города Ля Рошели, считавшегося в те далекие времена оплотом протестантов, которых французы называли гугенотами.  Этот отрывок относится к началу романа А. Дюма «Les Trois Mousquetaires». Мы видим главного героя Д’Артаньяна уже покинувшего родной дом и остановившегося в городке Менг по дороге в Париж:

Le premier lundi du mois d’avril 1625, le bourg de Meung, où naquit l’auteur du Roman de la Rose, semblait être dans une révolution aussi entière que si les huguenots en fussent venus faire une seconde Rochelle (Выделено нами – И.Г.) [3; 55].

«В первый понедельник апреля 1625 года все население городка Менг, где некогда родился автор «Романа о розе», было объято таким волнением, словно гугеноты собрались превратить его во вторую Ля-Рошель» [4;5].

Битва при Ля-Рошели состоялась в 1627 году, соответственно, сравнение «как если бы гугеноты решили устроить вторую Ля - Рошель» не является исторически выверенным. Однако, в данном сравнении А. Дюма абсолютно намеренно пренебрегает исторически достоверными фактами. Писатель с явной иронией описывает происходивший в провинциальном городе переполох, намеренно сравнивая его с осадой неприступной крепости, подчеркивая тем самым особое настроение жителей городка, с нетерпением ждущих хоть каких-нибудь событий. Субъективизм писателя проявляется в исключительной легкости, с которой он «смешивает» исторические факты, с некоторой долей иронии относясь к истории в целом.

В третью группу мы включаем такой функционально-семантический тип сравнения как образно-поэтическое. Обычно в такого рода сравнениях мы можем видеть образы, насыщенные смыслами, символическими настроениями, которые накладываются на реальный план литературного произведения, вплетаясь в канву самого сюжета. Таким, с нашей точки зрения, является сравнение из романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери», где главным персонажем выступает Париж, а предметом образного переосмысления автора является история этого древнего города:

«… Paris avait déjà usé les trois cercles concentriques de murailles qui, du temps de Julien l'Apostat, étaient, pour ainsi dire, en germe dans le Grand-Châtelet et le Petit-Châtelet. La puissante ville avait fait craquer successivement ses quatre ceintures de murs, comme un enfant qui grandit et qui crève ses vêtements de l'an passé. Sous Louis XI, on voyait, par places, percer, dans cette mer de maisons, quelques groupes de tours en ruine des anciennes enceintes, comme les pitons des collines dans une inondation, comme des archipels du vieux Paris submergé sous le nouveau…» [5; 208]

«… Париж успел стереть три концентрических круга стен, зародышем которых во времена Юлиана Отступника были Гран-Шатле и Пти-Шатле. Могучий город разорвал один за другим четыре пояса стен, - так дитя прорывает одежды, из которых оно выросло. При Людовике XI среди этого моря домов торчали кое-где группы полуразвалившихся башен, оставшиеся от древних оград, подобно остроконечным вершинам холмов во время наводнения, подобно островам старого Парижа, затопленным приливом нового города…» [2;146].

Динамика и смена эпох в истории Парижа начиная от Карла V и до Людовика XI показана автором через сравнение старого города – дитя к новому Парижу, как бы «разрывающему» старые ограждения, «смывая» древние ограды на пути к новой эпохе своего существования, сохраняя, как память, островки той, старой эпохи. Сравнение как прием здесь, как будто «срастается» с текстом в единое структурное целое, создавая образную основу для данного описательного фрагмента. Отметим, что вся глава, посвященная Парижу в романе «Собор Парижской Богоматери» изобилует такого рода сравнениями, позволяя автору передать свое собственное впечатление от динамики «жизни» города. Опираясь на исторические документы, карты старого города и его окрестностей, автор воссоздает старый Париж, из которого появился современный ему город. Увлекая читателя в прошлое, автор не забывает возвращаться к настоящему, чтобы наиболее ярко описать перемены, которые так стремительно происходят при смене правителей и эпох.

Таким образом, несмотря на объективность исторических реалий, их основная функция в художественном тексте – это передача идейно-художественного замысла автора, его видения персонажей и исторических событий. Подчиняясь воображению и собственному мировоззрению писателя в рамках сравнения, каждый объективный факт приобретает неповторимую окраску, исторические события переосмысляются и «пропускаются» через личные субъективные представления автора. 

1. Гюго В. Девяносто третий год / Пер. с фр. Н. Жарковой. М.: «Правда», 1988. 478 с.
2. Гюго В. Собор Парижской Богоматери / Пер. с фр. Н. Коган. М.: Эксмо, 2009. 591 с.
3. Дрюон М. Яд и корона / Пер. с фр. Н. Жарковой. М.: «Прогресс», 1979. 459 с.
4. Дюма А. Три мушкетера: Роман / Пер. с фр. В. Вальдман, Д. Лившиц, К. Ксаниной. Петрозаводск: «Петропресс», 1992. 576 с.
5. Томахин Г.Д. Реалии — американизмы. Пособие по страноведению: Учеб. пособие для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высш. шк., 1988. 239 с.
6. Druon M. Les Poisons de la Couronne / Les Rois maudits. – Paris : Librairie Générale Française, 2014. 254 p.
7. Dumas A. Les Trois Mousquetaires. – Paris : Librairie Générale Française, 1995, pour l’introduction, la bibliographie, les notices et les notes. 1er publication LGF. 890 p.
8. Hugo V. Quatrevingt-treize – Paris : Librairie Générale Française, 2001, pour la présente édition. 1er publication LGF. 575 p.
9. Hugo V. Notre-Dame de Paris – Paris : Edition Gallimard, 2009. 953 p.

Рецензии:

11.06.2016, 23:39 Закирова Оксана Вячеславовна
Рецензия: в рецензируемой работе представлен качественный филологический анализ художественного текста. Предметом изучения явилось сравнение как изобразительно-выразительное средство, раскрывающее замысел автора. Автору, на наш взгляд, удалось достичь поставленной цели и показать сочетание индивидуально-авторской и национальной специфики сравнения в произведениях А. Дюма, В. Гюго, М. Дрюона. Как нам кажется, автор удачно выделил три функционально-семантических группы индивидуально-авторских сравнений с компонентом-реалией. Статья соответствует основным требованиям, предъявляемым к работам подобного типа, и рекомендуется к публикации. С уважением, Закирова О.В.

27.06.2016, 13:02 Ташимханова Дыбыс Сартаевна
Рецензия: В рецензируемой статье, посвященной исследованию художественного текста, представлен добротный анализ довольно большого корпуса индивидуально-авторских сравнений. Выделение трех функционально-семантических групп индивидуально-авторских сравнений с компонентом-реалией в текстах художественных произведений французских авторов XIX – XX вв., принадлежащих к разным литературным направлениям, вполне обоснованно и не вызывает особых возражений. Работа содержит необходимые структурные элементы научного исследования, представленный материал и выводы соответствуют теме и цели исследования. Замечания носят характер пожеланий: исправить погрешности в оформлении списка использованной литературы и отдельные пунктуационные ошибки. Статья рекомендуется к публикации. С уважением Ташимханова Д.С.



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий