Публикация научных статей.
Вход на сайт
E-mail:
Пароль:
Запомнить
Регистрация/
Забыли пароль?

Научные направления

Поделиться:
Разделы: Социология
Размещена 06.06.2017. Последняя правка: 03.06.2017.
Просмотров - 1668

Расовый образ мыслей: случай России на общеевропейском фоне

Есин Сергей Сергеевич

-

Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых

студент 4 курса

Морозов Валерий Михайлович, доктор социологических наук, профессор, академик Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка, Владимирский государственный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых


Аннотация:
Современный национализм в России является результатом идей, существовавших в советское время одновременно с идеями социалистического интернационализма. Некоторые моменты коммунистической этнополитики, например такие, как наделение народов неравными политическими статусами, однозначно вызвали бы на Западе как минимум расистский дискурс. И если, все-таки, советская идеология мешала расиализации стать откровенным расизмом и национализмом, то переход к капитализму освободил путь расистским и националистическим идеям и практикам, находившимся в советское время в скрытом виде.


Abstract:
Modern nationalism in Russia is the result of ideas that existed in Soviet times, simultaneously with the ideas of socialist internationalism. Some moments of communist ethnopolitics, for example, such as the granting of unequal political statuses to the people, would unequivocally evoke in the West at least racist discourse. And if, after all, Soviet ideology prevented racialization from becoming frank racism and nationalism, the transition to capitalism freed the way to racist and nationalist ideas and practices that were hidden in Soviet times.


Ключевые слова:
раса; народ; нация; национализм; шовинизм; ксенофобия; толерантность.

Keywords:
race; people; nation; nationalism; chauvinism; xenophobia; tolerance.


УДК 316

В современном мире феномен расизма понимается не только как ограничение той или иной группы в получении определенного ресурса только по фенотипическим признакам, но и по некоторым другим признакам, например, таким как национальность или религиозная принадлежность. Этот феномен, получивший название культурного расизма приравнивается учеными к феномену национализма, использующегося современным обществом в форме крайнего своего проявления: шовинизма и ксенофобии.

По мнению Этьена Балибара, культурный расизм является частью современного неорасизма, который сохраняя связь с классическим расизмом, порывает с биологизмом и социал-дарвинизмом XIX-начала XX века. С точки зрения неорасизма, не существует рас, но есть популяции и культурные сообщесттва, к которым и производится «естественная агрессивность».

На рубеже 1960-1970-х годов в США и Европе сложился такой расклад сил в общественном сознании, что любое подозрение в дискриминации по национальному признаку приравнивалось к преступлению. Однако примерно во второй половине 1980-х годов в западных странах начали появляться «новые правые», взгляды которых воспринимались как расистские. Их главным аргументом было то, что антирасисты, борющиеся с дискриминацией по национальному признаку, обвинялись в отрицании ценности свободы, в частности, свободы слова.

В то время в России, бывшей частью СССР, изначально не могло быть любых форм дискриминации по расовому и национальному признаку, так как пролетарский интернационализм, направленный на разрыв мирового империализма, являлся ведущей советской идеологией. И, несмотря на то, что на самом деле всё обстояло совсем по-другому, факт остается фактом: публичный дискурс национализма считался неактуальным.

В итоге, Россия, правда, с опозданием по сравнению с Европой вступила в клуб иммиграционных стран и начала принимать мигрантов, в частности из Средней Азии, которые на рынке труда стали выполнять те же функции, что и магрибинцы во Франции, индийцы и пакистанцы в Великобритании, турки в Германии.

И в целом ситуация с мигрантами в России схожа с западноевропейской: и там и здесь мигранты выполняют тяжелую и низкооплачиваемую работу. И там и здесь увеличивается мигрантофобия. Но случай России выявляет целый ряд специфических моментов в сравнении со странами постиндустриального мира. И эта специфика исходит из того, что в России особый сырьевой характер  и вытекающая отсюда структура занятости, а также слабость институтов социальной помощи и неэффективность государства.

Большинство россиян связывают надежды на пригодный уровень жизни не с производственной сферой, то есть сферой промышленной переработки, а со сферой услуг (мы не рассматриваем доступную меньшинству работу в сфере финансов и на высоких административных постах). Но занятость, связанная с торговлей или посреднической деятельностью, не может даже при огромном желании дать работу всем. Следовательно, большая часть населения либо получает нежеланную работу на предприятиях (и соответственно низкую зарплату), либо задействовано в псевдозанятости (которую государство сохраняет лишь для снижения уровня безработицы). Кроме того, после кризиса 2009 года сфера услуг стала крайне неустойчивой конструкцией.

Те сферы, в которые россияне идут неохотно, заполняются выходцами из Средней Азии. Это вызывает в глазах обывателя образ нуждающегося «таджика», над которым ощущается чувство превосходства. Ну а в сфере торговли и услуг перспектива относительно достойных доходов привлекает как выходцев из республик Северного Кавказа, которые хотя и являются россиянами, все равно воспринимаются жителями центральных регионов в качестве мигрантов, так и из государств Закавказья. Факт разрыва в материальном преуспевании местного населения и «кавказца» воспринимается обывателем болезненно, что приводит к чувству враждебности к мигрантам, считая их причиной своих неудач.

Также чувство враждебности  к этнически отличным элементам в обществе возникает из-за неработающих институтов социальной защиты населения. Конечно, формально в России есть и пенсионная система, и бесплатная медицина, и другие элементы так называемой системы welfare state, но фактически социальная защита не работает. В странах Западной Европы принимающее население изначально занимает более высокую позицию на лестнице социальной защиты по сравнению  с иммигрантами. В России с этим огромные проблемы. Большинство населения социально уязвимо.

Кроме того, административные органы государства не защищают население инструментом права. Коррумпированная система не работает. Утверждение, что главные правонарушители - это его правоохранители, давно стало обыденностью.

Россия обладает собственной спецификой дискурсивных измерений в сравнении с западными странами, так как, пока в странах Запада шли глубокие изменения, в нашей стране отсутствовала гегемония дискурса прав человека.

События мая 1968 года во Франции стали символическим воплощением тех преобразований, которые происходили в странах Запада в 1960-е годы. Студенческая молодежь совершила антикапиталистический бунт, даже, возможно, культурную революцию.

СССР не участвовал в этих процессах, а события 1968 года в российском контексте несли иную нагрузку (ввод войск в Чехословакию). Жители Советской России, конечно, получали информацию об антикапиталистических движениях, но в таком виде, что картина борьбы с империализмом не складывалась в умах советских граждан. В Советском Союзе не слышали про антиавторитарное воспитание, антипсихиатрию, мультикультуризм и антисексизм. Все эти темы окружали информационное пространство западноевропейских и североамериканских стран 1970-х годов. И естественно, что тема антирасизма, активно обсуждающаяся в конце ХХ века в западной культурной среде, в постсоветской России воспринималась как экзотика. События 1968 года установили в странах Запада процесс гегемонии дискурса прав человека, которые являются базовой ценностью, не имеющей альтернативы.

Конечно, в России государство декларирует защиту прав человека, закрепляя это соответствующими документами. Но публичный дискурс высших чиновников показывает некую дистанцию относительно этого вопроса, подчеркивая, что права человека защищаются «западными ценностями», а не российскими. Российская общественность, выйдя из под идеологической цензуры, оказалась не готова к восприятию западноевропейских дискуссий, в которых не принимала участия. Европейское и американское сообщество долго стремилось к тому, чтобы ввести четкие представления о политкорректности, как о «системе конвенций, связанных с запретом на расистское и/или сексистское речевое поведение». Для российского общества все это является странными речевыми запретами (например, нельзя называть негра негром и т. п.). Отсюда иронично-дистанцированное отношение россиян к политкорректности.

Следовательно, в России все те, кто является носителем правозащитного дискурса (в том числе антирасистского) считаются абсолютными маргиналами. В лице сограждан они выглядят безвредными мечтателями, которые берут все, идущее с Запада. Но это еще не худший вариант. В последнее время появилось достаточное количество представителей, считающих, что российскому обществу, так же, как западной общественности, грозит «террор политкорректности», в связи с чем следует вооружиться против антирасизма и антисексизма.

Кроме того, стоит различать людей, считающих себя националистами, но скрывающих это, и теми, кто, являясь расистами и националистами, не знаю об этом. Второй случай даже более трудный, так как носители сублимированного расизма и национализма, даже не подозревая кем они являются, мыслят в рамках расистской логики.

Так, некоторые представители высших государственных чинов, сами не подозревая того, формируют расистскую картину мира. Опираясь на некое «экспертное мнение» они преподносят журналистам информацию о том, что в государстве должен существовать так называемый «порог толерантности», который ограничивал бы в рамках «нормы» присутствие в стране иммигрантов. Обосновывается это тем, что превышение этой «нормы» приведет к межэтнической напряженности и, возможно, межэтническому конфликту. С этим связано и другой неправдоподобный миф о прямой связи роста количества иммигрантов с ростом преступности.

Люди, высказывающие подобные мнения и придерживающиеся этих мнений, представляют социальное взаимодействие через расовую призму, объективно способствуя этим образованию расиализации.  

В последней четверти ХХ века в Северной Америке и Западной Европе политика мультикультуризма стала преобладать в умах общественности. Правда нельзя не отметить, что эта политика характеризуется как «символическая компенсация социально уязвленным группам». Мультикультурализм стал пониматься как политика признания. Равное уважение всех культур, которое должно сгладить остроту межнациональных проблем, стало преобладать над европоцентристским высокомерием. Группы, страдающие от структурной дискриминации, переквалифицировались в группы, представляющие особые культуры. Так в середине 1970-х годов в США было объявлено, что чернокожее население становится носителем особой black culture, требующей признания. Аналогично поступили с трудовыми мигрантами в Европе.

Следовательно, все социальные проблемы мигрантов, связанные с потерей работы и низкой зарплатой, проблем с жильем и отсутствием средств на образование детей – все эти проблемы стали списываться на культурные различия с местным населением. Соответственно, все реальные проблемы интеграции «приезжих», например, плохое знание языка принимающей страны (здесь также происходит замена причин, по которым иммигранты не могут выучить язык на причины, почему они не хотят его учить) уходят на второй план. «Неудавшаяся интеграция» объясняется конфликтом идентичностей, то есть так называемой несовместимостью культурных образцов принимающей страны и страны происхождения. Кроме того, мигранты и их дети, которые родились и социализировались уже в принимающей стране, считаются некой культурной константой, которая неспособна к приспособлению к новым условиям, считая главной своей целью сохранение собственной идентичности.

Библиографический список:

1. Балибар Э. Существует ли «неорасизм»? /// Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: двусмысленные идентичности, М.: Логос-Альтера, Ecce Homo, 2003.- 525 с.
2. Ионин Л.Г. Апдейт консерватизма. М.: ИД ВШЭ, 2011..- 400 с.
3. Расизм, ксенофобия, дискриминация. Какими мы их увидели… / Сб. статей; сост. и отв. ред. Е. Деминцева. – М.: Новое литературное обозрение, 2013.- 383 с.




Рецензии:

6.06.2017, 10:29 Эрштейн Леонид Борисович
Рецензия: Язык статьи совершенно великолепный. Текст интересный. Но, я бы попросил автора выделить структурные элементы статьи. Актуальность, проблему, и выводы и новизну все же. Выводы лучше дополнить. Штука в том, что вся эта проблематика имеет аксиологический характер. Но об этом можно и не писать, в конце-концов, раз Вы даете такой анализ, значит так тому и быть. А структурные элементы, конечно, нужны, пока статья воспринимается как большое интересное введение.

6.06.2017, 10:45 Адибекян Оганес Александрович
Рецензия: Адибекян Оганес Александрович. Тема статьи Есина Сергея Сергеевича актуальная, если учесть сложности пребывания трудовых эмигрантов из Среде-азиатских республик в России, а из арабских стран в европейских государствах. Идей и фактов в работе много, разбираются вопросы, даются оценки. Погрешностей в статье нет. Она достойна публикации. Но, если содержание работы преимущественно касается эмигрантов, а не относительных позиций «титульной» нации, малых наций и этнических диаспор, то стоило «иммиграцию» в заголовке представить. Ведь разбираемый «расизм» вызван также и вариантом образования многонационального, разнорелигиозного государства. Ведь показали себя совместное строительство государства несколькими нациями, вступление одного национального государства в другое, завоевание одной нации другой без исключения дележа членов состава нации между несколькими государствами. Власть многонационального государства не в состоянии всем этническим группам давать региональное смоуправление, если этих этносов больше сотни.



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий


 
 

Вверх