Статья опубликована в №85 (сентябрь) 2020
Разделы: История
Размещена 30.09.2020.
Просмотров - 844

Тюрьмы и арестантские помещения Воронежской губернии в 1894 – 1917 гг. (по архивным документам и материалам Воронежского областного краеведческого музея)

Страхов Леонид Витальевич

кандидат исторических наук

Воронежский областной краеведческий музей

старший научный сотрудник

УДК 94(470.32).083

Состояние пенитенциарной системы Российской империи всегда вызывало острую критику со стороны отечественной интеллигенции и зарубежных наблюдателей [1, с. 371]. Позже эти оценки перекочевали в советскую историографию [2] и частично в современную [12]. Причем, нередко плачевная ситуация в системе тюремных и арестантских учреждений рассматривалась как результат запланированной деятельности царской администрации, нацеленной на ужесточение режима содержания арестантов и заключенных [2, с. 36].

Задача настоящего исследования – определить ситуацию с пенитенциарными учреждениями в Воронежской губернии – крупном регионе Центральной России, в котором в конце XIX – начале ХХ вв. было 12 тюрем (в губернском городе и 11 уездах), действовал дисциплинарный батальон и гарнизонная гауптвахта.

Следует констатировать, что во второй половине XIX в. Российская империя совершила качественный скачок в сфере тюремного законодательства. В 1879 г. было образовано Главное тюремное управление, которое возглавил М.Н. Галкин-Врасский. С 1862 по 1864 гг. он изучал тюремную систему в странах Европы, по возвращении в Россию заведовал канцелярией президента попечительного о тюрьмах общества, входил в комиссию по реформированию пенитенциарной системы и кодификации тюремного и военно-тюремного права. В 1886 г. вышел переработанный с момента последнего издания в 1857 г. Устав о содержащихся под стражею. В 1890 г. опубликована его новая редакция, актуальная до 1917 г.

Российские императоры также проявляли интерес к состоянию отечественных исправительных учреждений. В 1832 г., посещая Воронеж, Николай I проинспектировал городскую тюрьму и выразил недовольство её состоянием. В журнале царского путешествия отмечено, что «Воронежский острог хотя обнесён довольно порядочной каменной стеной, но внутреннее строение отменно худо содержится: нечистота страшная и вообще великий беспорядок». В середине XIX в. воронежскую тюрьму признали слишком тесной для содержащихся в ней заключённых, поэтому в 1852 г. и 1855 г. за пределами её стен было арендовано 3 частных двухэтажных дома [11, с. 163]. Подобная практика рекомендовалась законодательством: «Во всех тюремных замках и арестантских помещениях, находящихся при полициях, должны быть отдельные камеры для одиночного содержания следственных арестантов. Там, где сие не может быть устроено в самых тюрьмах или полицейских арестантских помещениях, должно нанимать для того частные дома, с надлежащим их устройством [20, ст. 181]». В конце концов проблема воронежской тюрьмы была решена тем, что для неё построили новое здание, куда были переведены заключённые в 1858 г. Тюремный замок до сих пор используется по назначению. Сейчас в нём находится один из корпусов СИЗО-1 УФСИН России по Воронежской области (Воронеж, ул. Желябова, 56).

О новом тюремном замке сложились противоречивые оценки. Во всеподданнейшем отчёте воронежского губернатора о состоянии губернии за 1873 г. сделан вывод, что «замок не удобен для размещения заключённых». Напротив, в 1879 г. направленный Главным тюремным управлением инспектор Н. Щепкин заключил, что по своей конструкции «воронежский замок должен быть отнесён к одним из лучших замков». Впрочем, в том же документе были выделены недостатки учреждения. Например, плохо вентилируемое сырое и тёмное, расположенное в подвале помещение для караула [11, с. 164]. Характеризуя состояние воронежских тюрем в отчёте за 1881 г., воронежский губернатор А. В. Богданович указал на переполненность исправительных учреждений, неудобство и тесноту построек, не соответствие планов зданий своему назначению [3, л. 5].

В материалах Особой комиссии для разработки мероприятий, вызываемых изданием нового уголовного уложения, в отделе «Тюремное преобразование. I Исправительный дом, заключение в крепости и тюрьма» на 1905 г. приведена статистика наполненности тюрем Воронежской губернии на 1 января 1903 г.[13, с. 213]:

 

Приведенные данные показывают, что почти все тюрьмы Воронежской губернии были заполнены, а в 7 из 12 учреждений количество заключенных превышало число мест в общих и одиночных камерах.

В том же источнике отмечено, что в воронежском тюремном замке нет отдельных камер для арестантов, которых по закону следует содержать обособленно. За свою тесноту критикуются производственные мастерские и помещения для тюремного надзора. Указывается на зловоние, исходящие из отхожих мест, которое усугубляется отсутствием вентиляции, на узкие лестницы, недостаточное помещение для тюремной церкви, размещение больницы прямо в камерах 2-го этажа, что постоянно угрожает распространением эпидемий. Хочется обратить отдельное внимание на последнее замечание и общий вывод о состоянии воронежской тюрьмы. В документе указано, что «смещение в общих коридорах арестантов различных разрядов, а особенно, задержанных по делам политическим порождает нарушение тюремного режима и попытки к совершению нередко важных проступков, буйств и даже открытых сопротивлений. Столь ненормальные условия вынудили воронежского губернатора предъявить настойчивое требование о капитальном переустройстве воронежской тюрьмы и о приспособлении в ней предусмотренных уставом о содержащихся под стражею особых отделений для изолирования по крайней мере заключённых по важнейшим делам» [13, с. 202 – 203].

К сожалению, эти опасения оправдались очень быстро. 18 ноября 1905 г. воронежская тюрьма взбунтовалась. В итоге половина здания полностью выгорела и оказалась не пригодной для размещения заключённых. После проведенного ремонта в здании были устроены отдельные арестантские помещения, однако на фоне роста преступности в 1905 – 1908 гг. полностью решить проблему тесноты не удалось. 3 июля 1908 г. в воронежской тюрьме произошла попытка бунта, в ходе чего караулу пришлось застрелить четырёх заключенных, а ещё один получил ранения. Расследование показало, что одним из погибших являлся арестант Ножин, проходящий по делу об убийстве в июне 1907 г. унтер-офицера Воронежского губернского жандармского управления Каверина. Накануне мятежа Ножина за отсутствием свободного места в арестантском изоляторе перевели в камеру к уголовникам [8, л. 18, 22].

Интересно сравнение российских тюрем с камерами предварительного заключения при полицейских учреждениях. В Воронежском областном краеведческом музее (Ед. хр. ВОМ 4503) хранится жалоба санкт-петербургского журналиста Василия Антоновича Метальникова прокурору Воронежского окружного суда от 1901 г. на тяжёлые условия содержания под арестом при Дворянской части Воронежа. Как указывает сам автор заявления, его вина заключалась в том, что он «отбывая ополченский сбор в Землянске, оскорбил своего ротного командира тем, что доказывая ему, что бить солдат-ратников не позволяется, назвал его вместо «Ваше благородие» – «Милостивый государь», а когда  ротный командир погрозил мне тем, что он меня «вроет в землю», я отвечал, что, состоя сотрудником Петербургских газет, предам гласности все, что делали при мне с ратниками». За это В. А. Метальников был арестован на 20 суток заключения «в той самой камере, где сидят воры». Протестуя против состояния помещения, журналист даёт его исчерпывающее описание: «помещение, равное по размерам приблизительно 25 квадратным аршинам (12,6 м²), с голыми нарами у одной из стен. Сама по себе обстановка некрасивая, а тут еще миллиарды клопов, которые и на стене, и на потолке и везде. В углу, где стоит «параша», мокро и идет страшное зловоние. Сидящие в этом помещении воры, люди, привыкшие к такой обстановке, и те находят, что в тюрьме в десять раз лучше. Пробыв в таких условиях только одни сутки, я уже чувствую себя плохо, а сидеть мне еще 19 суток».

Конечно, В. А. Метальникова можно обвинить в необъективности и изнеженности. Автор жалобы относился к интеллигенции, имел тесные отношения с видным толстовцем В. Г. Чертковым, в будущем главным редактором полного собрание сочинений Л. Н. Толстого. Сохранилась переписка В. А. Метальникова с В. Г. Чертковым и его супругой детской писательницей, фольклористкой и мемуаристкой А. К. Чертковой [17, 18].

Однако схожие оценки состояния камер при полицейских участках делали и те, кого сложно заподозрить в оппозиционности. В 1906 г. выполнявший в с. Мартын Мартинской волости Бобровского уезда Воронежской губернии секретное поручение начальника унтер-офицер Воронежского губернского жандармского управления Минаков был задержан урядником Савченко и в течение трёх суток удерживался в арестантском помещении, несмотря на предъявленное удостоверение сотрудника политической полиции. Место своего заключения жандармский унтер-офицер охарактеризовал как тесную замкнутую комнату с закрытыми окнами и дверью, в центре которой стояла лохань с неубранными фекалиями после предыдущих сидельцев – крестьян. После суток в данной камере у Минакова случился приступ головной боли и рвоты, но на просьбу вызвать врача ему отказали. Как показало жандармское расследование данного происшествия, урядник Савченко намеренно арестовал жандармского сотрудника, чтобы помешать последнему выполнение обязанностей по наблюдению за политическими преступниками, с которыми данный урядник был в сговоре [9, л. 1 – 6].

Определённой спецификой обладали тюрьмы и арестантские учреждения военного ведомства. В Воронежской губернии действовал дисциплинарный батальон. Его устройство соответствовало обычной воинской части, но казармы имели зарешеченные окна и запоры на дверях. В батальоне находился карцер с 35 одиночными камерами размером по 5 больших шагов в длину и ширину [14, с. 224 – 226].

18 ноября 1905 г. арестанты дисциплинарного батальона устроили бунт, который был подавлен в большей степени силами местного населения слободы Придача, чем правительственными войсками и полицией. Судя по жандармскому отчёту, ночью с 18-го на 19-е ноября бунтовщики разгромили слободу: врывались в дома, требовали у местных жителей водку, грабили и насиловали женщин. Утром, когда бунтовщики частично разбрелись по соседним деревням, обыватели, застав врасплох спящих и пьяных арестантов, отобрали у них оружие, избили и передали полиции. Отряды местных жителей с трофейными винтовками даже оказывали содействие войскам за пределами Придачи, например, участвовали  бою с 30 восставшими у ст. Отрожка под Воронежем [7, л. 149].

После восстания начальник воронежского губернского жандармского управления В. З. Тархов рапортовал о критическом положении в Воронеже, указывая, что из-за пожара, погубившего почти все постройки дисциплинарного батальона, негде размещать арестантов. «Солдаты свободно бродят по улицам города, настойчиво вымогая у мирных жителей деньги, угрожая побоями, ругаясь площадной бранью, а затем, набрав таким образом деньги, шатаются по улицам пьяные, расхлёстанные и разнузданные вместе с падшими женщинами; устранить же эти омерзительные сцены нет никакой возможности за неимением соответствующего помещения и слишком недостаточного для того в городе Воронеже гарнизона» [7, л. 151].

Ещё одним учреждением военного ведомства являлась воронежская гауптвахта, устроенная 15 августа 1894 г. в доме купца С. А. Савостьянова – в замечательном памятнике архитектуры эпохи Екатерины II. Примечательно, что гауптвахта, в которой планировалось размещать до 2 арестованных офицеров и 16 нижних чинов с караулом из одного офицера и 12 нижних, занимала только первый этаж здания. А в помещениях второго этажа 9 сентября 1894 г. разместился открытый в Воронеже губернский музей.

Размеры помещений для гауптвахт регулировались нормами закона № 10426 «Об изменении постановлений Устава о земских повинностях относительно квартирного довольствия войск» от 14 марта 1894 г. Начальнику караула и арестованным офицерам полагалось по 2 квадратных сажени пространства на человека. Караульным нижним чинам – по 1.5 кубических сажени, а арестованным – по 2 кубических сажени (квадратная сажень = 4.55 м²; кубическая сажень = 9,7 м³.). Конкретные размеры помещений должны были определяться по среднему годовому числу арестантов и караульных [15, ст. 45].

Эти нормативы можно сравнить с современными стандартами. Европейский Комитет по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) рекомендует придерживаться нормы 6 м² в одиночной камере и по 4 м² на заключённого в многоместной камере, не считая отдельное огороженное пространство, отведённое под санитарный узел [16]. Рекомендации ЕКПП повторяет и отечественное законодательство: одноместная камера должна вмещать не менее 6 м², двухместная – 8 м², четырёхместная – 16 м². Камера для временной изоляции подозреваемых, обвиняемых, осуждённых, у которых произошёл нервный срыв, должна соответствовать 6 м². Помещение для содержания женщины с ребёнком предполагает 12 м² [19].

Воронежская гауптвахта, следуя штату учреждения, должна была  составлять 70.5 куб. саж. Однако, подбирая помещение, военные требовали 54 куб. саж. Тем временем город выделил только 44.50 куб. сажени [21, с. 114]. Об этом несоответствии законным требованиям было сообщено в городскую управу 2 июля 1896 г., когда гауптвахта действовала уже 2 года. Данного времени хватило для вычисления наполняемости учреждения арестантами, что отражено в таблице [4, л. 12].

 

 

Таким образом, в 1894–1996 гг. воронежская гауптвахта полностью не заполнялась. Поэтому по закону размеры помещений определялись по среднегодовому количеству арестантов. В 1894 г. таковых было 4.2, в 1895 г. – 7, в 1896 – 6.8 человек. Если вспомнить, что арестантские помещения составляли 12.64 куб. саж., а с учетом выделения одной комнаты сторожу – 7.19 куб. саж., то уже с 1895 г. арестантские помещения были теснее того, чем требовал закон. И все же в конце 1890-х гг. проблема проявлялась не так чётко.

На фоне возрастания масштабов политического кризиса в 1905–1907 гг. росло и количество дисциплинарных проступков. В августе 1906 г. командование I пехотного Невского Короля Эллинов полка жаловалось в канцелярию губернатора на отсутствие свободных мест на гауптвахте, в результате чего страдает дисциплина солдат, которую и так подтачивает общая обстановка и агитация революционных организаций [4, л. 184 – 186].

За что при Николае II попадали на гауптвахту? Рассмотрим на примере жандармской полиции. В 1899 г. 3 суток ареста получил писарь, не отдавший честь начальнику управления. В апреле 1900 г. на 5 суток на гауптвахту отправили вахмистра Иванова, вахмистра Проскурина и унтер-офицера Кондратьева, которые  пропустили традиционный «корпоратив» в жандармском управление в честь Пасхи. В апреле 1905 г. 15 суток получил младший писарь Друндин, который появился на рабочем месте в состоянии алкогольного опьянения и самовольно покинул службу в рабочее время. Однако сразу отбыть наказание у жандармского сотрудника не получилось. Гауптвахта оказалась переполненной, так что унтер-офицера занесли в очередь до появления свободного места [10, л. 15 об.].

Состояние помещений характеризует отчёт комиссии, образованной по распоряжению воронежского губернатора М. М. Бибикова на основании ст. 592 Устава о земских повинностях. Акт об осмотре гауптвахты датирован 16 февраля 1907 г. В состав комиссии вошли от военных – и.о. коменданта Воронежа полковник Ивановский, капитан 223-го пехотного резервного Коротоякского полка Аристов, поручик 224-го пехотного резервного Скопинского полка Великопольский, старший врач 223-го пехотного резервного Коротоякского полка Коллеянский сотрудник городской управы Чмыхов, представитель воронежской земской управы Китаев, советник Ковалевский, городской врач Шатенштейн, помощник полицмейстера Мещерский.

Осмотрев здание, комиссия заключила, что помещение «совершенно негодное не только в настоящем, но и в исправленном виде». В одном здании с гауптвахтой находился музей, ремесленная управа и богадельня. Комиссия выявила «неустранимую сырость» стен, «удушливый и спёртый воздух», что вызывало болезни у арестантов и караула. Отмечалось, что огораживающий территорию забор слишком слаб, двор для прогулок слишком мал, а находящиеся во дворе 2 отхожих места «с первобытным устройством» «не удовлетворяют своему назначению. Интересно, что с общим выводом комиссии не согласился представитель управы Н. В. Чмыхов. Он указал, что гауптвахта с момента своего учреждения находилась в одном здании с музеем и другими учреждениями, поэтому выдвигаемая претензия безосновательна. А состояние стен, по его мнению, вызвано тем, что военные экономят на отоплении и поэтому сами довели помещение до плачевного состояния. В целом, резюмирует Н. В. Чмыхов, у города нет средств на перевод гауптвахты в другое здание, поэтому гарнизону стоит рассчитывать только на косметический ремонт [4, л. 202 – 203].

Видимо, данные комиссии не дали существенного результата. Таково заключение очередного акта осмотра от 1912 г.: «все стены сырые на глаз и на ощупь; сводчатые потолки очень низки, воздух сырой и спёртый, несмотря на то, что во время осмотра комиссией окна были открыты и численность как караула, так и арестантов была минимальна; несмотря на летний солнечный день, некоторые помещения находились в полумраке, так как доступ света преграждается близко стоящим высоким забором; куб для кипячения воды не имеет пароотвода и пар распространяется по всем комнатам, что особенно вредно при крайней тесноте помещения. Отхожее место, находясь во дворе в непосредственной близости от здания гауптвахты, совершенно не благоустроено: яма, прикрытая деревянным полом, открыто выступает вовнутрь двора и распространяет зловонию по всему помещению гауптвахты». Также протекала крыша дровяного сарая, из-за чего дрова сырели и плохо горели, требовали замены все оконные рамы [4, л. 351 – 352].

Тем не менее ситуация с санитарным состоянием воронежской гауптвахты все-таки менялась. За последние 4 предреволюционных года наладили водопровод и канализацию. В камерах появились параши. Были заменены рамы в окнах [5, л. 1 – 3].

Несмотря на явные недостатки воронежской гауптвахты и требования военных властей перевести учреждение в другое помещение, она так и оставалась на старом месте. 1 января 1917 г. двое арестантов совершили побег через дыру в потолке и пробрались в богадельню, через которую спустились к выходу и покинули здание. В связи с этим событием военные снова просили, если не перевести учреждение в другое место, то хотя бы предоставить под гауптвахту все здание Мещанской управы [6, л. 8].

Таким образом, материалы свидетельствуют о плачевном состоянии всех арестантских и тюремных помещений Воронежской губернии в конце XIX – начале ХХ вв. Актуальной была и проблема переполненности пенитенциарных учреждений, которая особенно обострилась в 1905 – 1908 гг. Тем не менее документы свидетельствуют о том, что власти осознавали прискорбное состояние тюрем и арестантских помещений и прилагали усилия к улучшению условий. На наш взгляд, низкая эффективность этих усилий больше обусловлена бедностью региональных бюджетов и проблемами в работе административной системы Российской империи, главной из которых была её малочисленность и слабая организованность. 

1. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 3. – М., 1962. – 400 с.
2. Гернет М. Н. История царской тюрьмы. Т. 4. – М., 1962. – 302 с.
3. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). – Ф. И-6. – Оп. 3. – Д. 78.
4. ГАВО. – Ф. И-19. – Оп. 1. – Д. 1661.
5. ГАВО. – Ф. И-19. – Оп. 1. – Д. 2603.
6. ГАВО. – Ф. И-19. – Оп. 1. – Д. 3358.
7. Государственный архив общественно-политической истории Воронежской области (ГАОПИ ВО). – Ф. 5. – Оп. 1. – Д. 187.
8. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). – Ф. 110. – Оп. 1. – Д. 161.
9. ГАРФ. – Ф. 110. – Оп. 1. – Д. 1503.
10. ГАРФ. – Ф. 110. – Оп. 21. – Д. 103 (1905).
11. Комолова Э. В. Из истории тюрем Воронежской губернии XIX – начала ХХ вв. // Труды Воронежского областного краеведческого музея. – Вып. 3. – Воронеж, 2019. – С. 162 – 166.
12. Кузнецова Ю. В. Общеуголовные тюрьмы Российском империи в XIX веке (на примере Оренбургской губернии) // Самарский научный вестник. – 2019. – Т. 8. – № 1(26). – С. 165 – 169.
13. Материалы Особой комиссии для разработки мероприятий, вызываемых изданием нового уголовного уложения. Тюремное преобразование. I. Исправительный дом, заключение в крепости и тюрьма. – СПб., 1905.
14. Ольховский В. Движение в войсках и военные тюрьмы // Образование. – Вып. 4. – 1906.
15. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). – Собр. III (1881 – 1913). – Т. 14 (1894). – № 10426.
16. Размер личного пространства на одного заключенного в пенитенциарных учреждениях: стандарты ЕКПП. Страсбург, 15 декабря 2015 года.
17. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). – Ф. 552. – Оп. 1. – Ед. хр. 2072.
18. РГАЛИ. – Ф. 552. – Оп. 1. – Ед. хр. 3664.
19. Свод правил. Следственные изоляторы уголовно-исполнительной системы. Правила проектирования. ОКС 91.040 от 04 июля 2016 г. – Ч. 9. Состав, площади и требования к оборудованию помещений зданий режимной зоны.
20. Свод учреждений и уставов о содержащихся под стражею 1890 г.
21. Страхов Л. В. Воронежская гауптвахта в 1894 – 1917 гг. в свете взаимодействия военных и гражданских властей Воронежа // Воронежский вестник архивиста. – Вып. 17. – Воронеж, 2019. – С. 112 – 123.

Рецензии:

2.10.2020, 9:01 Сильванович Станислав Алёйзович
Рецензия: Статья Страхова Леонида Витальевича «Тюрьмы и арестантские помещения Воронежской губернии в 1894 – 1917 гг. (по архивным документам и материалам Воронежского областного краеведческого музея)» соответствует требованиям, предъявляемым к публикациям в «Sci-article». Тема раскрыта, содержание соответствует теме. Изложение материала носит научный характер. Автор убедительно и последовательно, с опорой на разные виды источников, обосновал положения статьи. Выводы логически вытекают из содержания. Статья рекомендуется к публикации. С уважением С.А.Сильванович



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий