Статья опубликована в №104 (апрель) 2022
Разделы: Литература
Размещена 06.04.2022. Последняя правка: 05.04.2022.
Просмотров - 886

Интерпретация снов в языке мордовской прозы

Маскаева Вера Александровна

ФГБОУ ВО МГПИ им. М.Е. Евсевьева

студент

Богдашкина Светлана Владимировна, кандидат филологических наук, доцент кафедры родного языка и литературы ФГБОУ МГПИ им. М.Е. Евсевьева

УДК 1751

Введение

В художественной литературе с давних времен мотив сна сопровождал мистические элементы повествования, передавал самые сокровенные чувства персонажей художественного произведения, более ярко раскрывал их личность. В сюжетах литературных произведений сны, нарисованные авторами, функционировали на разных уровнях абстракции и имели различную цель: представлялись в сжатом виде, как украшение (обычно пророческий сон); в более свободной форме, в виде повествовательной рамки, обрамления (видения); в форме мечты как развития основного сюжета.

Цель и задачи

Целью данной работы является изучение интерпретации снов в языке мордовской прозы.

В связи с вышеизложенным в статье ставятся следующие задачи:

1) проанализировать различные подходы (Ю. Лотмана, Р. Г. Назирова, А. Бегена) к трактовке назначения приема сна в художественном произведении;

2) определить основную функцию реализации приема сна в художественных произведениях А. Мокшони, Т. А. Раптанова, В. И Ардеева.

В научной работе нами были использованы преимущественно такие эмпирические методы, как описание, основывающееся в сборе и фиксации текстового материала, содержащего в себе описание сна литературного персонажа. Кроме этого, в статье применялись такие теоретические методы, как: дедукция, позволяющая конструировать умозаключение рассматриваемого нами литературного приема в конкретном художественном произведении из общих фактов; анализ, заключающийся в исследовании сновидения как элемента композиции. 

Актуальность и новизна

Актуальность нашей работы определяется тем, что поэтика сна является весьма привлекательным вопросом для ряда отечественных исследователей, в частности, О. В. Федунина, Д. Нечаенко, М. Гершензон, А. Жолковского, В. Боцяновского, М. Самарина, В. Марковича, К. Г. Исупова, которые в своих научных трудах подробно изложили сущность сновидения и его роль в композиции художественного произведения, что, несомненно, свидетельствует об актуальности данной темы. Однако, несмотря на то, что накоплен достаточно богатый материал относительно произведений русской литературы, специфика сновидений в мордовской прозе с теоретико-литературной точки зрения изучению ранее не подвергалась, что определяет новизну нашей работы.

Основная часть

Сон как литературный прием в художественном произведении может быть использован авторами в качестве отдельного элемента композиции, раскрытия психологического портрета персонажей, а также картины мира самого автора. Ю. Лотман интерпретировал сон как коммуникативный инструмент, антитезу практической реальности [4, с. 65]. В свою очередь, роль сна как художественного приема в романтической традиции анализировал доктор филологических наук Р. Г. Назиров, который отмечал, что сон тесно связан с реальностью, «вызванное внешними причинами, сновидение раскрывает внутреннюю борьбу героя»; именно сон сталкивает «гуманное подсознание» с озлобленным разумом персонажа литературного произведения и тем самым драматизирует душевную борьбу в герое [6, 32].

Однако следует отметить, что швейцарский литературовед А. Беген выделял три важных подхода: психологический, метафизический, литературоведческий, ‑ при анализе литературных сновидений [3, с. 76]. В нашей работе мы преимущественно будем придерживаться первого подхода и рассматривать литературный сон как материал для исследования психического состояния литературного героя художественного произведения.

Рассмотрим использование приема психологического сна в произведениях выдающихся мордовских прозаиков, творчество которых завораживает читателей мудростью и актуальностью рассматриваемых тем.

А. Мокшони, выдающийся мордовский писатель, как представитель своего народа, черпал темы и мотивы, впечатления и образы из самой жизни. Простота и лаконичность изложений, использование ярких и красочных сравнений, чисто мордовских идиом позволили автору проникнуть во внутренний мир героев и в обстановку деревенской жизни той поры [5, с. 3].

Весьма заметна также эмоционально-экспрессивная динамика слова, что способствует созданию волнующих, психологически насыщенных подлинных событий [1, с. 32]. Активную роль играют также природные зарисовки, которые оттеняют и усиливают черты характер героев, позволяют убедительно раскрыть их образ [3, с. 54].

Так, в произведении А. Мокшони «Тюляй» изображается картина становления характера человека, его приобщение к новой жизни, разрушение старых представлений. В данном рассказе автор рисует образ «маленького человека», угнетенного и подавленного, для изображения внутреннего состояния главного героя Тюляя автор использует прием сна: погружаясь в мир грез мальчик на сравнительно небольшой промежуток времени отрывается от суровой действительности, оказывается на лугу, переполненном яркими цветами, однако и в воображаемом пространстве герою предстоит столкнуться с устрашающим существом. На этом моменте сон Тюляя обрывается. Таким образом,сон Павла служит обрамлением основного сюжета, своеобразно подчеркивая его и выделяя на фоне второстепенных подробностей. Через данный прием раскрывается внутренний мир мальчика, его переживания. В данном случае сон символичен, ибо «предсказывает» дальнейшее развитие сюжета. Неслучайно позитивный сон Павла заканчивается именно встречей с чудовищем, что настраивает главного героя вернуться в реальную тяжелую жизнь и знаменует встречу с местным богачом Саввой Пахомычем Пахомовым.

А. Мокшони достаточно широко использовал прием сна и в других своих произведениях, особого внимания заслуживает рассказ «Митрей». Автор оставляет главного героя одноименного произведения наедине с жизненными трудностями: мальчик переживает смерть родителей и пытается собственным трудом прокормить себя и сестру. Так, в данном произведении прием психологического сна предопределяет дальнейшее развитие сюжета, выражает результат внутренних смятений главного героя: во сне Митрей встречается с таинственным старцем, который наставляет мальчика беречь себя. Таким образом, в данном рассказе автор вводит прием сна неслучайно, а для создания мистической атмосферы и в некоторой степени предопределенности, ибо кульминацией произведения является смерть Митрея.

К приему сна прибегал в своем произведении «Татю» еще один мордовский писатель Т. А. Раптанов, автор первого романа в мордовской литературе. Он чутко отзывался на злободневные вопросы своего времени, поднимал в своих произведениях  важные социальные темы. Образ Татю носит большой обобщающий характер. Т. А. Раптанов в этом произведении показывает обыденную, тяжелую жизнь девушки-крестьянки в мордовском неприметном селе, отданной замуж не по любви, как это часто бывало в те времена, за богатого жениха: постоянные унижения и упреки со стороны мужа и его родителей, тяжелый труд сопровождали каждый день героини. Повесть «Татю» охватывает события от революции 1905 года до завершения гражданской войны в Среднем Поволжье. Героиня решает бороться за свою свободу, однако эта попытка терпит поражение. Так, схваченную «белыми» девушку запирают в небольшом темном помещении, именно в том месте ей снится сон, будто «ее сын Васятка стоит возле нее, тянется ручками и просит: «Мама, пить». Она беспомощно оглядывается кругом: горячая, выжженная солнцем земля, вокруг ни кустика, ни травинки. А сын плачет: «Пить, пить дай!» [7, с. 45]. Таким образом, прием сна в этой повести является результатом сильного эмоционального потрясения главной героини, выражает душевное состояние, тревогу и переживания, поиск выхода из безнадежной ситуации, о чем свидетельствует образ сына Васятки во сне, который интерпретируется как единственный смысл жизни главной героини.

Также следует отметить имя еще одного талантливого мордовского писателя, который прибегнул в своем произведении к приему сна. В. И. Ардеев (Виард) принадлежал к тем мордовским писателем, чьи произведения давно пользуются популярностью. К примеру, произведение Виарда «Приключения Кеши», преимущественного ориентируемое для детской аудитории, рассказывает о судьбе мальчика Кеши. Так, в одной из частей произведения, а именно «Лед идет назад» Виард описывает сон мальчика, когда он с Гришей Ковалевым ночевал в избушке лесника. «Ночью мне приснился сон, будто бы я стою в тайге, а вокруг никого нет. Вдруг сзади меня что-то затрещало. Оглянулся – и поджилки затряслись: прет на меня лохматый, чудовищный зверь. Отроду я такого не видал. Клыки – метровые, глаза – как тарелки! Еле-еле поднял ружье… и выстрелил ему в морду. А зверь вдруг засмеялся и отрыгнул на меня длинную пеструю змею…» [2, с. 166]. Именно в этой части сон играет значительную роль для дальнейшего осмысления хода событий, выделяет  значимый эпизод в сюжете. После сна автором описываются далеко не приятные события – избушку, в которой ночевали герои, затопило, им срочно нужно было собирать свои вещи и уходить. Интерпретация сна Кеши позволяет утверждать, что в данном случае используемый автором прием сна является в художественном пространстве переходом от одного эпизода к другому.

Заключение

Таким образом, можно сделать вывод: сновидение как элемент композиции напрямую соотносится с авторским пониманием мира. Сон есть отражение внутренней природы персонажей, способ раскрытия их сущности. Особенности и функции сновидения как элемента композиции, оказываются соотнесенными непосредственно с авторским миропониманием. Проанализированный нами литературный материал дает право утверждать, что в литературном произведении сон играет не только «механическую» роль (создание пространств, связка эпизодов, выделение значимого момента произведения и т.д.), но углубляет философско-психологическую точку зрения автора.

1. Богдашкина С. В. Фразеологизмы мокшанского языка, описывающие внутренний мир человека, их значение и функции / С. В. Богдашкина, В. А. Маскаева // Евсевьевские чтения: сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции «56-е Евсевьевские чтения», 19–20 марта 2020 г. / редкол.: О. И. Бирюкова (ответственный редактор) [и др.]; Мордововский государственный педагогический институт. – Саранск, 2020. – С. 32–36.
2. Виард В. И. Приключения Кеши: рассказы: перевод с мордовского (мокшанского) языка / В. И. Виард. Саранск: Мордовское книжное издательство, 1966. 246 с.
3. Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина и др. М.: Издательство Л. Д. Френкель, 1925. – 381 с.
4. Лотман Ю. М. Культура и взрыв / Ю. М. Лотман. - М.: Прогресс: Гнозис, 1992. – 270 с.
5. Мокшони А. Виде киге = Прямой дорогой: рассказы на мордовском (мокша) языке / А. Мокшони. Саранск: Мордгиз, 1961. – 95 с.
6. Назиров Р. Г. Заметки о Н. В. Гоголе. Сновидения. [Текст] // Вестник Башкирского государственного педагогического университета им. М. Акмуллы. 2011. № 1. С. 169 – 177.
7. Раптанов Т. А. Избранные сочинения: перевод с мордовского (эрзянского) языка / Т. А. Раптанов. Саранск: Мордовское книжное издательство, 1948. 272 с.

Рецензии:

12.04.2022, 20:42 Нигматова Лолахон Хамидовна
Рецензия: Темы , которые были затронуты Маскаевой В.А. очень актуальны . Нам всем известно , что в классической литературе уделено большое внимание снам и их интепретации. Сюда можно отнести сны Обломова,Веры Павловны, Анны Карениной и т. д. , которые выполняли особую функцию, раскрытие психологического портрета героев. Для анализа было выбрано произведение А. Мокшони «Тюляй». В рассказе изображается картина становления характера человека, его приобщение к новой жизни, разрушение старых представлений.Автор рисует образ «маленького человека», угнетенного и подавленного, для изображения внутреннего состояния главного героя Тюляя автор использует прием сна. Через данный прием раскрывается внутренний мир мальчика, его переживания. В данном случае сон символичен, ибо «предсказывает» дальнейшее развитие сюжета. Статья отвечает всем требованиям, рекомендую к печати.



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий