Публикация научных статей.
Вход на сайт
E-mail:
Пароль:
Запомнить
Регистрация/
Забыли пароль?

Научные направления

Поделиться:
Статья опубликована в №8 (апрель) 2014
Разделы: Философия
Размещена 18.01.2014. Последняя правка: 17.01.2014.
Просмотров - 3158

К вопросу о характере производства знания в синергетической парадигме науки

Хорошок Сергей Алексеевич

кандидат философских наук

Институт философии НАН Украины им. Г.С. Сковороды

Младший научный сотрудник кафедры философии науки

Аннотация:
Предпринимается анализ характера производства современного научного знания через призму синергетической парадигмы. Сущность знания, по утверждению автора, приобретает фрактальный характер самовоспроизводства и развития. Приводится также обзор наиболее прогрессивных исследований, имеющих дело с производством научного знания в современном мире.


Abstract:
The analysis of the type of modern scientific knowledge production is attempted. The essence of it, to the author, gets a fractal properties of self-production and development. There is also a browsing of the most progressive researches, which deal with the scientific knowledge production in the modern world.


Ключевые слова:
наука, хаос, знание, синергетика, парадигма, нелинеарное мышление

Keywords:
science, chaos, knowledge, synergetics, paradigm, non-linear thinking



УДК: 001.98:124.1

Основы проблематики производства знания в синергетической парадигме впервые были подняты Ж.Ф. Лиотаром, но, ввиду недостаточной разработки данной проблемы требуют дальнейших исследований в этой области. Синергетическое производство знания отчасти было описано постмодернистской эпистемологией, которая – в первую очередь – раскрыла социальные импликации синергетической гносеологии. Дальнейшей задачей в этом направлении является исследование теоретических импликаций производства знания в эпоху постнеклассической науки. Для определения этих импликаций требуется в первую очередь обратиться к концепту прикладной нарративистики. Определяя суть этого феномена, следует определить прикладную нарративистику как на фокальные точки в кривой движения нарративов, которые соприкасаются с полями человеческой практики. Это своего рода точки бифуркации, движение из которых может пройти в одном из параболических направлений на оси Х/Y координат. Под отрицательными значениями параболы следует в таком случае рассматривать неприкладные нарративы, в случае же с положительным движением по координатам из точки бифуркации.

Говоря вкратце, нарративистика– суть область функционалов знания, их импликаций на всех аспектах человеческого бытия. Включив наработки исследований Витгенштейна, Лиотар, Деррида, Фуко, Барт и др. поставили вопрос изучения производства в социальных его аспектах более остро. Блестящими продолжателями дела в теоретическом осмыслении производства синергетического знания в наше время стали Сол. Крипке, Я. Хинтикка, Ю. Мелков, В. Лутай, К. Майнцер, П. Гич, В. Куин, К. Ферский, Н. Плисецкий, М. Казаков, М. Дери, Д. Олиневич, Р. Азамбаев, А. Бродецкий, О. Кузьменко и Р. Котенко. Каждый из исследователей ставил задачу развязать узкий круг проблем, ту или иную область, касающуюся производства знания в постнеклассической науке. Так, Мелков изучает конкретно вопрос научного факта в постнеклассической науке [14], Крипке продолжает анализ витгенштейновского вопроса языковых игр и вопросы самоорганизации языка [11], работа Лутая относится к метатеоретичеким вопросам философии с точки зрения синергетического подхода [12], Олиневич и Мартиросов изучают проблему субъекта познания в синергетической парадигме [15], Азамбаев с естественнонаучной точки зрения изучает синергетические аспекты способов защиты информации в современной науке (слияние радиотехнических, цифровых и других средств) [1], Дери исследует культурный контекст киберкультуры и его роль в современном производстве знания [6], Казаков в одной из своих статей занимается поиском гносеологических патологий в современной науке и указывает на ее недостатки [7], а Хинтикка изучает проблемы эмпиризма в современной математике как самоорганизующейся диссипативной структуре [17]. Ряд этих бесспорно важных исследований тем не менее не относился к вопросу схождения от конкретного к абстрактному – к обобщению характера научного знания в перспективе синергетического видения.

Формально, на данном этапе разработки проблемы, мы имеем дело с рядом элементов (отдельных работ по узким вопросам), принадлежащих множеству K:

a, b, c, d, e … n   K;  

При этом, свойства К принадлежат некоему Х как подмножество, так как Х на теоретическом и социальном уровне включает все свойства и импликации, которыми обладает К. Отчасти нам известна лишь часть этих свойств (в первую очередь, социальных), в связи с чем важен вопрос знания всех элементов построения

`sub`  X

X в этом случае становится квантором общности и организации самой структуры знания, схематически представляя искомый нами вопрос как

`AA`  (X)P(K).

В первую очередь, важно указать на изменения восприятия знания в свете классической и постнеклассической научной парадигме. Если раньше знание рассматривалось как консервативная система, в которую невозможно проникновение элементов извне, то в постнеклассической науке знание превращается в диссипативную структуру, зависимую от социального контекста, открытую для взаимодействия с социальными институтами и производящую знание не только внутри себя как в рамках замкнутого круга (собственно, консервативной структуры), но при обмене с внешней средой. В современной науке содержится регулятивный параметр, по которому отслеживается возможность перехода к хаосу и  возможность избежать этого перехода, или наоборот – при надлежащем уровне развития инструментов познания и научных инноваций перейти к новому этапу организации, самоорганизовавшись, через хаотический переход, в новую диссипативную систему более высокого порядка. При невозможности справиться с переходом к хаосу в случае недостаточного развития науки возможен переход на более низкий качественный уровень, включая заполнение лакун знания лженаучными теориями и паранаукой. Сам переход научного знания описан аттрактором Лоренца (известным как странный аттрактор). Фрактальная размерность в точке перехода научного знания является нулевой и переход не происходит, но при расширении перехода появляется возможность формирования новой модели знания, определенное время не теряющей при этом связи с предыдущей научной парадигмой.

Степень возрастания сложности науки и ее готовности перейти на новый уровень определяется последовательными бифуркациями, за которыми в диссипативной системе науки наступает хаос. Каждая бифуркация демонстрирует новую ветвь нелинейного развития науки, происхождения новых наук, слияния старых, рождения под-ветвей существующих наук. С физической точки зрения подобные бифуркации означают фазовые переходы от равновесного состояния к пространству новых возможных равновесных состояний. В гносеологическом пространстве эти бифуркации означают такие же фазовые переходы, но – на уровне знания. Диссипативные структуры знания являются объектом исследования синергетической теории сложных систем, что наглядно демонстрируется в работах Майнцера и С. Веймера. Первым относительно характера диссипативных структур высказывается следующее: «Очевидно, что необратимость разрушает симметрию по отношению к обращению времени, характерную для классического (гамильтонового) мира Ньютона и Эйнштейна. Однако в постоянно меняющемся мире классическая точка зрения оказывается лишь частным случаем» [13, с. 96]. От полного распада диссипативной структуры современного знания после разрушения симметрии его спасает введенный еще Гераклитом закон упорядочивания нерегулярных взаимодействий, в основе которого лежит создание новых упорядоченных состояний и структур. Область применения древнегреческого философа относилась к разного рода формам материи, но в современном ключе, понимая определенного рода материальность знания (от информации до овеществленных форм самого знания), становится очевидной и оправданной экстраполяция закона Гераклита и на образование знания при перестройке его структуры. Конечно, одна экстраполяция данного закона не проясняет до конца сущности стабилизации, но некоторые системы нелинейных уравнений Хакена уже приводят этот закон стабилизации к точному виду. Процессом спонтанного нарушения симметрии являются неожиданные открытия и законы, изменяющие научное мировоззрение в его парадигмальных основаниях. Флуктуации в процессе нарушения приводят к спонтанному опрокидыванию устойчивого положения; в контексте философии науки этими флуктуациями выступают микрореволюции в науке, о которых говорили С. Тулмин и П. Фейерабенд. Малые флуктуации в виде незначительных научных открытий готовят фундамент, который, при возникновении очередной малой флуктуации, приводит к спонтанному нарушению симметрии.

Пусть K(q) обозначает неопределенность, нелинейность и непредсказуемость характера очередной микрофлуктуации – таким образом неизвестно, какая из них представляет собой «последнюю долю» на чашу весов для наступления динамического хаоса и разрушения существующей диссипативной структуры. q означает параметр порядка микрофлуктуаций в нелинейной среде научного знания, способный также обозначать вектор состояния науки на определенном этапе введения в систему переменных. Движение отдельно взятой научной теории или эксперимента в научной среде, подразумеваемой как фазовое пространство, описывается уравнением Ланжевена:

q = K(q) + F(t)

Где F(t) характеризует совокупность предшествовавших последней микрореволюций науки как флуктуирующей силы, непосредственно обуславливающей отклонение от норм «нормальной» (беря здесь значение этого термина относительно науки в том виде, который придавал ему Т. Кун) науки. Таким образом, в синергетике, единицу нелинейности K(q) можно задать следующим образом:

K(q) = aq – bq

Соответственным образом, q как вектор состояния науки получается следующим образом:

q = qк(a – b) + F(t)

По числовому значению данного вектора возможна антиципация наступления перехода диссипативной структуры науки на новый собственный уровень. Поскольку стоит исходить из того факта, что возникновение структурного разнообразия Вселенной (начиная от элементарных частиц) может быть представлено через разного порядка фазовые переходы, соответствующие нарушению симметрии равновесия, структура научных революций выглядит сходным образом. Космологическая эволюция материи рассматривается как процесс самоорганизации, в котором чередуются и взаимно переходят друг в друга консервативные и диссипативные структуры – то же наблюдается и в эволюции структуры знания: от консервативных систем классической науки через «освободительное» действие неклассических научных теорий наступает переход к диссипативным системам синергетической науки современности.

Казаков в статье «Субъективный идеализм в постнеклассической науке» приводит важное критическое замечание: «Когда мы пытаемся путем науки эксплицировать ее соотнесенность с сущим, она апеллирует к самой себе, вступая с собой в амбивалентное противоречие: «нормальная наука» Томаса Куна опирается на фундамент предыдущих научных достижений, в то время, как наука с 70-х гг. ХХ в. до наших дней является детищем процессов, фактически разрушивших прошлое отношение к миру» [7]. На самом деле, стоит заметить, что Казаковым не учтено до конца понимание концепции Куна, которая, на наш взгляд, является гуманитарной теорией перехода диссипативных структур в состояние динамического хаоса с последующим переходом к диссипативным структурам более высокого порядка. Кун является предвестником синергетической теории аттрактора Лоренца в дискурсе гносеологии. Не имея достаточной научной компетенции и концептуального аппарата, он выражает эти мысли довольно бедно, но, тем не менее, эти мысли, при их дальнейшем концептуальном развитии, обосновании и обогащении точной теорией в синергетическом подходе, представляют собой вышеуказанное описание науки как сложной диссипативной структуры. Синергетическая наука и ее обоснования в философском дискурсе существовали не только в гносеологии Куна. Обоснования синергетического метода встречаются в гегелевском использовании диалектики для обоснования его собственной философии истории и философии права, а также энциклопедического изучения феноменов, представленном в его «Энциклопедии философских наук». Достаточно вспомнить знаменитое приложение к параграфу 326 во втором томе этой работы: «Чтобы понять всеобщее положение и природу химического процесса, мы должны бросить взгляд вперед и назад. Химический процесс есть третье в царстве образа. Вторым был различенный образ и его абстрактный процесс – электричество. В образе, до его завершения и нейтрализации, мы тоже имели процесс, а именно магнетизм. Если образ есть единство понятия и реальности, то магнетизм, будучи вначале лишь абстрактной деятельностью, есть понятия образа; второе – обособление образа в самом себе и по отношению к другому – есть электричество; реализующееся беспокойство есть, в-третьих, химический процесс как подлинная реальность понятия в этой сфере» [4, с. 324]. Сказанное в данном примечании, равно как и во всем втором томе «Энциклопедии…», несет в себе основную мысль – экспонциональный, нелинейный рост науки невозможен без междисциплинарных исследований. Конечно, такие феномены, как приближение технической сингулярности и постчеловечества, которые происходят в наше время, гегельянство едва ли могло точно и адекватно схватить мыслью в виде конкретизированных антиципаций, тем не менее, концепты Гегеля приближались и к этой области. Вторит ему, говоря о философах 19 века и их отношению к синергетическому мышлению (на то время еще не проявившемуся с полной силой) и Лутай в работе «Основной вопрос философии: синергетический подход»: «Еще в XIX веке Энгельс и другие мыслители предсказывали, что важнейшие открытия будут сделаны на стыке наук» [12, с. 9]. Предпосылками синергетической философии являются и марксистская политэкономия, и влияние теорий Канта на астрономию и космофизику, коперниковская революция, и даже влияние научных лабораторных открытий Бойля на историческое развитие либерализма (выведение закона конструирования фактов в лаборатории в работах Бруно Латура).«Если классическая наука была ориентирована на постижение все более сужающегося, изолированного фрагмента действительности, выступавшего в качестве предмета той или иной научной дисциплины, то специфику современной науки конца XX века определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания» [16, с. 125], - суммирует о вопросах междисциплинарности Степин.

Пенроуз и Хокинг в своих теоремах о сингулярностях указывают области, где классическая и неклассическая (релятивистская) наука неспособна адекватно реагировать на явленные в бытии феномены. Критическая масса таких феноменов в свое время привела к появлению неклассической науки и теперь приводи нас к междисциплинарным синергетическим теориям. Согласно нашим утверждениям, рост знания в современной науке происходит экспонционально, что можно представить в виде последовательности:

a1  a2  a3  a4                a1  a2  a3  a4b1          a1  a2  a3  a4bq1

a5  a6  a7  a8         a5  a6  a7  a8  b2      a5  a6  a7  a8  b2q2       

a9  a10 a11a12                a9  a10 a11a12 b3           a9  a10 a11a12 b3q3       

                                b8 b7  b6  b5  b4             b8 b7  b6  b5  b4q4                                   

                                                                qq2  q3  q qqk 

Схематическим образом, именно так выглядит процесс синергетического формирования открытой структуры научного знания. Сначала имеется некая совокупность разного рода научных дисциплин, принадлежащих к парадигме а. В рамках этой парадигмы производится ряд новых открытий и построения новых теорий в разных сферах научного знания данной парадигмы. Следом за данными открытиями в разных областях происходит ряд сходных и часто даже дублирующих друг друга открытий, но – на разных языках. Открытия математики экстраполируются на физические открытия, биологические – на химические уравнения и наоборот. В итоге науки в ряде микрофлуктуаций движутся к фокальной точке, к точке бифуркации для всей научной парадигмы. Это условная qk, критическая точка, в которой происходит разрыв, влекущий за собой диссипацию матрицы и создание новой ее версии, где основными парадигмальными переменными будет уже группа b и т.д., в то время, как q – переменная, всегда обозначающая критическую массу микрофлуктуаций, ведущую в итоге к спонтанному нарушению симметрии научной парадигмы. qkможно также сравнить с квантовыми флуктуациями в соотношении неопределенностей Гейзенберга, только если в случае исследований Гейзенберга мы пока еще имеем дело с теоретической вероятностью, в данном случае мы уже имеем дело с эмпирическим фактом, включающим в себя целый род человеческой деятельности.

В постнеклассическом научном знании существуют не только внутренние источники производства энтропии, но и внешние источники, связанные с переходами массы теорий и фактов во внешнюю среду или из нее. Неравновесная система науки обменивается информацией с окружающей средой, поддерживая себя в течение некоторого времени в состоянии равновесия с локально уменьшившейся энтропией, увеличиваемой при указанных выше обстоятельствах. Наряду с изменчивостью, отбором и обменом информацией с окружающей средой, в синергетических научных теориях все большая роль отводится самовоспроизведению знания в собственных научных институциях (что никоим образом не говорит о консервативном характере структуры современного научного знания). Развиваясь через последовательные состояния, производство научного знания должно обеспечивать процедуру роста нелинейности и увеличения расстояния до равновесия. Иными словами, каждая научная теория и каждый переход должны позволять системе научного знания увеличивать производство энтропии в виде экспонционального роста нового произведенного знания. Само научное знание как диссипативная структура является открытой системой, которую невозможно отделить от окружающей среды. Отдельные науки, их междисциплинарное взаимодействие и их совокупность как множества К, в целом, исходя из этого, должны рассматриваться как система сложны нелинейных динамических систем с чувствительностью высокого порядка. Высокая чувствительность обусловлена зависимостью производства знания от социального контекста и от субъекта познания как такового. В этом случае вспоминается бергсоновская «Материя и память»: «Мозг составляет часть материального мира, а не материальный мир часть мозга. Уничтожив образ, носящий название материальный мир, вы тем самым уничтожаете мозг и мозговой импульс, части этого мира. Предположите, наоборот, что исчезли эти два образа – мозг и колебание в нем: согласно гипотезе, вы ничего, кроме них, не уничтожаете, т.е. очень мало-незначительную подробность на громадной картине. В общем, картина, т.е. Вселенная, сохраняется полностью. Сделать мозг условием существования полного образа значить противоречить самому себе, ибо, по гипотезе, мозг составляет часть этого образа. Ни нервы, ни нервные центры не могут, стало быть, обусловливать образа вселенной» [2, с. 624].

Проясним: поскольку производство научного знания обусловлено в первую очередь мозгом, исчезновение этой чувствительной диссипативной системы из общей картины Вселенной уничтожает и производство знания. Информация существует в природе и независимо от человека, но только человек наиболее полным из известных нам способов считывает ее. И если законы природы, известные на данном этапе развития человеческой науки, при исчезновении человека неизменны, то знание как сугубо человеческая черта деятельности, а с ней и возможность наблюдения за вселенной – строго зависимы от такой чувствительной системы как мозг, порождающей, соответственно, диссипативную чувствительную систему более низкого порядка. По факту, мало теоретиков современной науки не согласится с необходимостью исследования расширенных алгоритмов симуляции для улучшения процесса создания теорий. К сожалению, типичным затруднением в практическом использовании теории, разработанной академической наукой прошлого, для современной науки является вопрос того, как выбрать симуляцию репрезентативного окружения. Субъект в дальнейшем интерполируется в аксиому случайности, что включает принятие его в качестве абсолюта (или гегелевского Тотального) для связанных интерсубъективным образом процессов. Несмотря на это, недавние исследования Р. Котенко [8; 9] вносят дополнение касательно того, что недостаток в связи образца и реальной модели ответственен за деградацию качества выводов из научных экспериментов об их надежности, но лишь в том случае, если предпосылка интерреляции не может быть выбрана должным образом.

Исходя из этого, можно с уверенностью утверждать, что одной из важнейших характеристик современного знания является его метастабильность. Синергетическое научное знание, являющееся диссипативной структурой, представляет собой поле метастабильности, флуктуации которого каждый раз грозят перевести метастабильное поле в состояние нестабильности. Котенко подчеркивает, что почти единственным относительным успехом симуляции репрезентативного окружения за последние 10 лет стал эксперимент с поиском бозона Хиггса, поставленный на Большом адронном коллайдере – при этом же, степень корреляции реального фазового пространства и образца, воссозданного в искусственных условиях, до конца не установлена. Любой коллайдер (адронный, позитронный и пр.) в производстве научного знания играет роль своего рода точки бифуркации, в котором дробление материи приводит к микрофлуктуациям, дробящим научное знание. Локализация взаимодействия проявляется в отдельных лабораторных исследованиях, результаты которых интегрируются в матрицу диссипативной структуры научного знания, давая возможность оперировать полученным знанием в дискурсе как любой специальной науки, так и в междисциплинарном исследовании. Некоторые исследователи (например, А. Бродецкий [3]) согласны, что симуляция путем генерации случайных данных является новой и перспективной темой в поле исследования информации, и все большее количество ученых начинает заниматься экспериментами подобного рода. Тем не менее, ввод случайных данных при экспериментах неспособен обеспечить перехода к реальному миру и дать полноценное взаимодействие между дисциплинами, а следовательно – подобный произведенный метод в новом научном знании имеет ограниченную область применения и пригоден лишь для применения его в подготовительных исследованиях консервативного типа для дальнейшего использования их в интегрированной открытой системе знания – но уже с фиксированными данными. Подобную методику можно рассматривать как сублокализацию, которая затем локализируется на уровне произведенного знания специальной науки и затем интегрируется в синергетическое знание.

Характер синергетического знания в философии представлен одним из первых философов, поднявших на щит учение Хакена и Пригожина, Жилем Делезом. Его концепция ризомы соответствует определению диссипативной структуры. Наиболее точным примером этого различия/повторения ризомных пространств может служить наука антропология, а конкретно – человечество как таковое. В качестве тезиса стоит здесь лишь понимать то, что субстанция Спинозы – это всегда Ризома, но ризома не как собственная подсистема, а уже как базальная матрица Вселенной, клубни которой, суть точки бифуркации в современной физике и синергетике, таким же образом соотносятся с комбинацией модус/атрибут/акциденция в спинозианской субстанции. Если точка бифуркации – А, то ризомное понимание этого А может быть представлено двумя подвидами:

1). А = А1(модус); А2(атрибут); А3(акциденция); - в данном случае, точка бифуркации имеет всего одно значение ввиду ограниченности представленного этой точкой феномена, который может быть либо модусом, либо атрибутом, либо акциденцией в рамках целостной субстанции.

2). A = a(модус) + b(атрибут); A = a(модус) + c(акциденция); A = b(атрибут) + c(акциденция); A = a(модус) + b(атрибут) + c(акциденция) – тогда мы имеем дело либо с совокупностью трех частей точки бифуркации/клубня ризомы, либо с вариантами их сочетаний в одном соответственно.

Научные теории и анализы как точки бифуркации подобны клубню, включающему в себя путем некоего «спрессовывания» крайне разные акты – лингвистические, перцептивные, аффективные, когнитивные и пр. Любая точка научного знания в синергетической перспективе соединяется с любой другой точкой знания и нет никакого отношения с Одним как с субъектом или объектом – существует только полилогическая форма взаимодействия, взаимодействие одной точки с любой другой и со всеми сразу одновременно, что является важнейшей характеристикой синергетического знания. Точка бифуркации в научном знании становится совокупностью упорядоченных различий, иными словами, различий, которые сворачиваются одно в другом таким образом, что можно судить, независимо от величины самих различий, какое из них концептуально меньше или больше, независимо от размера (таким образом, сравнивая изобретение нового оружия массового поражения и открытие частицы микромира, предпочтение по величине отдается последнему). 

Все вышеуказанные свойства современной науки подводят нас к выводу, что общим образом, синергетическое научное знание ближе всего к фрактальному объекту, а именно – к кристаллу. Фракталы – суть совокупности, чья размерность по существу является дробной, а не целой, а в случае целостности имеет непрерывное варьирование направления. Кривая фон Коха – более, чем  линия, но менее чем поверхность. Повторяя на всех сегментах построение новых и новых отрезков, мы получаем бесконечную кривую с размерностью выше единицы и представляющую пространство, размерностью log4/log3. Такое описание бесконечного дробления подходит для понимания геометрической модели динамики научного знания. Сдвиги парадигмы науки в рамках современного научного знания представляются более как частичное (но не полное) выпрямление кривой Коха и повторное ее дробление на отрезки нового порядка. Как кристалл, наука способна к постоянному росту и самовоспроизведению на новых «ответвлениях» знания, представленных точками бифуркации: на конце одной ветви знания вырастает три сходных, параллельно растущих с тремя другими экспонционально возросшими теориями из другой области знаний. Характер движения знания в постнеклассическую эпоху характеризуется возможностью определения его динамики через множество Жюлиа, описывающее фракталы:

Пусть F(z) многочлен, а z– комплексное число. Тогда в представленной последовательности:

z0, z= F(z0), z= F(F(z0)) = F(z1), z= F(F(F(z0))) = F(z2) …. = F(zn)

Относительно движения этой последовательности существует четыре варианта: 1. Демонстрация циклического поведения в определенном пределе, например, z1, z2, z3, z4, z1, z2, z3, z4; 2. Стремление к конечному пределу; 3. Стремление к бесконечности; 4. Хаотическое поведение, то есть отсутствие закономерного типа движения последовательности. В абстрактно взятом множестве Жюлиа доминирующее поведение последовательности зависит напрямую от значения переменных и характера области приложения исследования. Анализируя динамику знания в синергетической парадигме его развития, можно утверждать, что наиболее адекватным типом характера его движения является четвертый тип. Несмотря на взаимосвязь всех внутренних малых элементов и их взаимодействие, а также включение элементов третьего типа движения (отсутствие конечной точки познания), синергетическая, постмодернистская наука, имеет хаотический тип движения, не имеющий предела. В противовес этому, классическая наука пыталась закольцеваться, остаться в одном пределе произведенного знания и экстраполировать его на все области (в первую очередь, речь здесь идет о доминанте механицистского подхода к пониманию природы). Неклассическая наука модернизма отбрасывала закольцованность и стремилась к пределу через постоянный рост знания, но – предел так или иначе существовал. Современная динамика науки показывает отсутствие горизонта познания – единственной границей познания становится хаос, за которым, впоследствии, возобновляется порядок и создается новый объект для производства относительно объекта научного знания. 

Становится хорошо видно, что нет никакого однозначного соответствия между линейными уравнениями означающих и фиксированной структурой в модернистской науке и многомерным процессом нелинеарной научной парадигмы. Масштабная симметрия с переходом к спонтанной асимметрии, открытость системы, отсутствие экспансии метанарративности: все эти предопределяющие параметры заставляют нас выйти из логики классической нарративистики и подталкивают нас к тому, чтобы отказаться от онтологического бинаризма, которым представлялись предшествующие типы производства знания (от закольцованного – к всецело познанному, от оппозиции дерева – к плюрализму ризоматики). Диссипативная система постнеклассической науки через свои различные составляющие создает свою сущность, преступая все гносеологические границы линейной необратимости и детерминизма. То, сквозь что проходят фрактальные инструменты современного познания — это уровни субстанций, за которыми вскрываются множащиеся новые субстанции и онтологической рефлексии. Но надо признать, фрактальные векторы «изобретают» эти координаты нового порядка, которые уже были здесь всегда, но не были схвачены инструментами познания. Бытие синергетической парадигмы науки, процессуальное, полифоническое, разложимое на сингулярности бесконечно усложненных тканевых структур и диссипативных систем, по хаотичному многовекторному «произволу» бесконечных скалярных векторов которые оживляют его виртуальные и актуальные составляющие.

Гносеологическая относительность, провозглашаемая постмодернистской наукой нашего времени, неразрывно связана с относительностью изучаемой ранее нарративистики. Познание Вселенной (как в космофизическом смысле, так и в деонтологическом) осуществимо только лишь при посредничестве различающихся методов, машин, философий, подходов-к, интерпретаций, прочтений. Соответственно, для того, чтобы прийти к полноценному когнитивному движению в рамках существования знания, характер которого носит кристаллическую форму, надо также и формирование четкого места субъекта науки, становящегося вектором роста кристалла знания. То же самое относится к нарративным координатам. Биосфера и техносфера фокусируют точку зрения науки на Вселенной как таковой. Вне этой обособленной точки приложения сил, остальной мир существует для субъекта лишь через виртуальность существования, не схваченную наукой. Относительность точек зрения констант, тем не менее не приводит производство научного знания в стагнацию – синергетическая парадигма смело принимает вызовы хаоса. Остаточная субъективность — суть то, что сопротивляется перманентной смене диссипативных самоорганизующихся систем и образующихся точек зрения на них. Новое видение как гносеологическая консистенция нового типа производства знания выделяет и актуализирует конфигурации, существующие в поле виртуальности среди бесконечности других возможных конфигураций, спонтанно включающихся в процесс, особенно – в моменты нарушения симметрии. Новая парадигма знания осваивается со всей множественностью данного нам бытия. Она опосредована некими квазитрансцендентными денотаторами и не подведена под одномерное онтологическое основание, присущее линейному мышлению классической и неклассической науки. Кристаллический характер постнеклассического знания становится семиотически выраженной материей, детерминируемой постоянным чередованием движения к хаосу и возвращением к порядку. Новый тип производства знания – суть специфический номадический проект, противостоящий сингуляризации и кодированию потоков через рассеивание и декодирование метанарративных установок модернистской науки и через применение междисциплинарных, синергетических исследований ко всем сферам социального и независимого от социального бытия. «Универсальной грамматики»науки создать невозможно до тех пор, пока наука осознается как ядро, пояс, прямая линия, линейная описательная функция или поступательное движение – подобный гносеологический праксис показал свою нежизнеспособность и несостоятельность. Осознание же кристаллической сущности современной постнеклассической науки дает нам возможность приблизить полноценное осмысление проблемы феномена знания и его производства в эпоху, заступившую эпоху Больших нарративов.

Библиографический список:

1. Азамбаев Р. Б. О современных методах защиты информации. – Харьков: Изд-во Гуманитарный центр, 2009. – 256 с.
2. Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память: Пер с фр. – Мн.: Харвест, 1999. – 1224 с.
3. Бродецкий А.Н. О новых способах моделирования в информационных системах. – К.: ПрАО «Мироновская типография», 2011. – 496 с.
4. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. Т. 2. Философия природы. -М.: "Мысль", 1975. – 526 с.
5. Делез Ж. Кино / Пер. с французского Б . Скуратов. – М.: Издательство «Ад Маргинем», 2004. – 604 с.
6. Дери М. Скорость убегания. Киберкультура на рубеже веков / [пер. с англ. Т. Парфеновой.] – Екатеринбург: Ультра.Культура; М.: АСТ МОСКВА, 2008. – 478 с.
7. Казаков М. А. Субъективный идеализм в постнеклассической науке. – [Электронный источник]. – режим доступа: http://politzone.in.ua/index.php?id=1128
8. Котенко Р.А. Зведення до ризоми (Возведение в ризому). – К.: Вид. «Знання», 2012. – 408 с.
9. Кузьменко О. К. Преимущества методов корпусной физики в построении научной картины мира. К.: НТУУ "КПИ", 2012. - 136 с.
10. Котенко Р.А., Казаков М.А. От бозона Хиггса к потере концепта модели. – Научный вестник Черновецкого университета: Сборник научных работ. Выпуск 566-567. Философия. – Черновцы: Черновецкий нац. ун-т, 2012. – с. 263-271
11. Крипке Сол. А. Витгеншейн о правилах и индивидуальном языке / Перевод В.А. Ладова, В.А. Суровцева / Под общей редакцией В.А.Суровцева. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2010. – 256 с.
12. Лутай В.С. Основной вопрос современной философии. Синергетический подход. – К.: Издатель ПАРАПАН, 2004. – 156 с.
13. Майнцер К. Сложносистемное мышление: Материя, разум, человечество. Новый синтез. Пер с англ. / Под ред. и с предисл. Г.Г. Малинецкого. – М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2009. - 428 с.
14. Мелков Ю.А. Факт в постнеклассической науке. – К.: Издатель ПАРАПАН, 2004. – 224 с.
15. Олиневич Д.Н. Мартиросов В.И. Образ человека в глазах эпохи механосферы . – К.: Изд-во «Знання», 2013. – 114 с.
16. Степин В.С. Теоретическое знание. – М.: Прогресс-Традиция, 200. – 627 c.
17. Хинтикка Яаакко Проблемы эмпиризма в современной математике. О Витгеншейне / Составление и редакция В.А. Суровцева. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2013. – 272 с.




Рецензии:

9.03.2014, 3:19 Колесникова Галина Ивановна
Рецензия: Статья грамотно оформлена, содержательно соответствует заявленной в названии проблеме, выводы обоснованы и информативны. Статья может быть рекомендована к публикации.



Комментарии пользователей:

Оставить комментарий


 
 

Вверх